Архипелаг исчезающих островов. Поиски литературной среды и жизнь в ней - [28]

Судьба первой части «Люди как боги» была не сладостна. Ее последовательно отвергли «Знание», «Детская литература», «Молодая гвардия», Калининградское книжное издательство. Основание — космическая опера, подражание американцам. Писали резкие рецензии Кирилл Андреев, Аркадий Стругацкий (он теперь вроде бы переменил отношение), В. Гаков (перемена отношения ко мне, но не к роману) и др. В общем, я решил про себя, что бросаю НФ, здесь мне не светит. Но случайно критик З. Штейнман, написавший против моего первого романа «В полярной ночи» («Новый мир», 1957, № 4, 5, 6, 7) разгромную рецензию в «Лит. газете» и растроганный, что я не обиделся, не стал ему врагом, выпросил почитать отвергнутую рукопись и передал в Ленинград В. Дмитревскому, а тот ее напечатал в сборнике «Эллинский секрет» (1966). Отношение к роману у критиков, особенно московских, недружественное. В. Ревич при каждом удобном — и даже неудобном — случае мучает меня, и не один он. В 1986 году Роскомиздат запретил печатать роман в Калининграде и только после моей личной схватки со Свининниковым (Войскунский называл Комиздат Свиниздатом) снял запрет, а Свининникова перевели в «Наш современник». Отношение ко мне вы можете видеть и по тому, что в справочнике для библиотек «Мир глазами фантастов» (86 либо 87 г.) глаза Казанцева и Медведева меня в чаще НФ не увидели — более мощные деревья заслонили меня. В общем, в сотню советских фантастов я не гож. Не обижаюсь — констатирую.

За рубежом отношение ко мне вроде иное. В Польше вышли два издания, в Японии — пять (первой части, сколько второй и третьей — еще не знаю), в ГДР — три издания, в ФРГ одно, готовится издание в Венгрии. А когда на немецком появились в изд. «Das neue Berlin» две первые части, в Лейпцигском университете состоялся семинар на тему «Будущее в романе С. Снегова» — и участвовали в нем литераторы, философы и физики!

Надеюсь, рецензия Комиздата на Вашу книгу будет хорошей. Вы для них — как и я — не из их «кодлы», но все же времена меняются. А если будут осложнения, езжайте сами в Москву. Я два раза туда ездил — и два раза сумел отстоять себя.

Нежно, крепко обнимаю Вас. Ваш — С. А.¹¹

(От Владимира Немцова)

Москва, 28 ноября 1988.

Уважаемый Геннадий Мартович! Прошу извинить меня за задержку с ответом. Перенесенные болезни и плюс возраст не дают возможности работать в полную силу, а иногда и совсем повергают в вынужденное безделье, санкционированное врачами. А я не привык к безделью, оно для меня хуже болезни. Я много работал и много ездил. Побывал во многих странах, а в своей — чуть ли не во всех областях европейской части. Ездил по путевкам Бюро пропаганды СП с выступлениями перед читателями. А вот в Томск попал по командировке Союза писателей для проведения семинара по научной фантастике. Из Томска мне захотелось проплыть по реке Томи и по Оби. Ведь Сибирь я совсем не знал. Новосибирск просто восхитил меня. У него какая-то особая стать. Широкие улицы, не сдавленные небоскребами, что видел я в разных странах. К сожалению, и у нас сейчас возникает такая тенденция. А в Новосибирске дышалось легко. На улицах продавались первые весенние цветы «жарки», похожие на раскаленные угли. Пришла тогда шутливая мысль, что в самолет с таким букетом не пустят по причине пожарной безопасности.

Ну а если без шуток, то Сибирь поразила меня своей необжитостью. И я представил себе в этом необычном краю большие просторные города, современную промышленность. Ведь тогда еще не было дороги — БАМ, современных поселков при новых подземных разработках. Под этим впечатлением я приступил к работе над романом. Первая книга «Когда приближаются дали» вышла в изд-ве «Советский писатель» в 1975 году, а над второй — я еще продолжаю работать.

Вот Вам и ответ, что меня привело именно в научную фантастику. Не устану повторять слова В. И. Ленина: «Надо мечтать!» Развивая эту мысль, он приводит высказывание Писарева: «Если бы человек был совершенно лишен способности мечтать… если бы он не мог изредка забегать вперед и созерцать воображением своим в цельной и законченной картине то самое творение, которое только что начинает складываться под его руками — тогда я решительно не могу представить, какая побудительная причина заставила бы человека предпринимать и доводить до конца обширные и утомительные работы в области искусства, науки и практической жизни» (В. И. Ленин. «Что делать?» Полн. соб. соч., т. 6, стр. 172).

О теории «фантастики ближнего прицела» я никогда не слышал¹², хотя некоторые из критиков — радетелей «чистой фантастики» — ругали меня за «приземленность», а однажды была даже статья в молодежной газете, которая называлась «Изменивший мечте». Да и теперь иные и критики, и редакторы торопятся объявить «техническую фантастику» устарелой. Мне же думается, могу даже утверждать, опираясь на свой жизненный опыт, как в технике, так и в литературе, что такая «теория» не имеет под собой основания. Дело ведь даже не в том, будет ли осуществлена в практической жизни та или иная техническая невидаль, придуманная автором книги, важно, как он об этом рассказал. Заставил ли читателей сочувствовать герою книги, маявшемуся в поиске решения технической задачи, и ненавидеть тех, кто мешает герою осуществить свой замысел на благо людям. А если в читателе (тем более юном) заложена изобретательская жилка или способность к конструированию, то такая книга как раз и поддержит его в таком деле, оно станет для него любимым, и тогда, как предрекал великий Горький, больные вопросы политехнизации школы будут решаться легче.