Архипелаг Исчезающих Островов - [7]

– О! Петр Арианович!..

Он отошел от окна, позабыв задернуть штору. Комната была теперь хорошо видна. Множества карт лежало повсюду – на столе, на узкой койке, даже на полу. В углу возвышалось громоздкое сооружение наподобие чана, в котором тускло отсвечивала вода.

Что бы это могло быть?

Лампа под зеленым абажуром бросала спокойный круг света на исписанный до половины лист бумаги.

Несомненно, именно здесь, в этой тесной комнате, доверху набитой географическими картами, на столе, заваленном раскрытыми книгами, скрывалась тайна нашего учителя.

Потянувшись, Петр Арианович вернулся к чану.

Мы, поднявшись на цыпочки, продолжали смотреть в окно.

Стоя к нам спиной, учитель географии что-то сделал с чаном, от чего тот стал медленно вращаться. По потолку над ним побежали, закружились светлые пятна. Ага, это учитель нарезает ножницами бумагу на маленькие кусочки и бросает зачем-то в воду…

Я знал, что нехорошо подглядывать в окна, но так уж случилось в тот вечер. В извинение себе и Андрею могу сказать только, что подглядывание продолжалось не более двух или трех минут.

Старушка в чепце, сидевшая у стола с вязаньем – вначале мы не заметили ее, – что-то сказала, посмотрев в глубь комнаты. Тотчас оттуда протянулась узкая смуглая рука и задернула штору.

Андрей тихонько выругался…

С того вечера мы зачастили в переулок, где жил учитель. Тайна притягивала нас, как магнит. Прижавшись к изгороди или втиснувшись между присыпанными снегом кустами, мы надолго, в ожидании новых чудес, замирали перед освещенным окном. Но штора больше не раздвигалась…

Между тем туман таинственности, как выражался дядюшка, сгущался вокруг учителя все больше и больше.

– Оригинал, своеобразного ума человек, – с двусмысленной улыбкой говорил помощник классных наставников Фим Фимыч. – На почтамте даже удивляются: состоит в переписке чуть ли не с половиной России!.. Письма на его имя приходят из Москвы, из Петербурга, из Архангельска. Даже, можете себе представить, из Якутска!

– Непонятно! Из Якутска – в Весьегонск?! – изумленно спрашивал дядюшка. – Кто же может ему писать? И о чем?

Фим Фимыч разводил руками.

Ему пришлось развести их еще шире, когда стало известно, что во время ледохода учитель, как маленький, пускал с ребятами кораблики.

Да, так оно и было. Мы видели это с Андреем собственными своими глазами.

Обычно ледоход в наших местах начинается в первой половине апреля. Однако в том году весна была необычайно ранней. В середине марта вдруг потеплело… Подули южные ветры, снег растаял, и по реке поплыли льдины.

Тотчас ребята, жившие вблизи реки, и мы в том числе, кинулись туда. Наперегонки с нами бежали ручьи.

Делая плавные повороты, неторопливая Молога текла среди бурых огородов и деревянных домиков, вплотную подступивших к воде. Тоненькие льдинки кружились в завихрениях пены и задевали за низко нависший прибрежный кустарник.

Ярко сверкали на солнце кресты собора. Бамкал колокол на звоннице. День, к нашему удовольствию, был воскресный.

Мы стояли с Андреем в толпе на деревянном мосту, навалившись грудью на перила, оцепенев от восторга.

– Глянь-ка, учитель! – удивленно сказали рядом.

Я посмотрел на берег, но увидел только стадо гусей. Надменно озираясь, они проследовали огородами к реке.

– Левее, левее!.. Вон там, – подтолкнул меня локтем Андрей.

Действительно, левее, у самой воды, я увидел учителя географии.

В своей развевающейся черной крылатке, в сдвинутой на затылок чиновничьей фуражке, он неторопливо шел по берегу, сопровождая игрушечный деревянный кораблик. За ним, соблюдая приличную дистанцию, двигалась гурьба зареченских мальчишек, мал мала меньше, в отцовских просторных ватниках и хлопающих по икрам сапогах.

– С ребятами связался! – вздохнул кто-то в толпе.

В руках у Петра Ариановича был длинный шест, которым он отталкивал кораблик подальше от берега. Иногда учитель останавливался, вынимал часы и что-то торопливо записывал в книжечку.

Нет, видно, он не просто забавлялся. Вот послюнил указательный палец, поднял вверх. Из Майн-Рида я знал, что так определяют направление ветра.

Странная процессия приблизилась к мосту.

Волнение охватило меня. Не знаю, чего я ждал. Быть может, чуда? Хотелось, чтобы мановением своего жезла Петр Арианович превратил игрушечный кораблик в настоящий ледокольный пароход с высокими бортами и мачтами, на которых развевались бы разноцветные сигнальные флажки…

Но этого не случилось.

Осторожно придерживая шестом кораблик, Петр Арианович направил его под мост. Почетный конвой в отцовских ватниках и сапогах забежал вперед, чтобы: лучше видеть. Мы перевесились через перила.

Кораблик, который несло прямо на бык моста, сделал разворот и обошел препятствие зигзагом. Льдины стиснули и затопили его уже по другую сторону моста.

– Доигрался? – беззлобно спросили сверху.

Петр Арианович поднял лицо. Оно было разгоряченное, потное и радостно улыбалось, точно учитель нашел решение давно мучившей его загадки. Фуражка держалась на самой макушке.

– Чудак! – сказали в толпе скорее недоумевающим, чем укоризненным тоном.

Глава четвертая ЧЕЛОВЕК С ТЕНЬЮ

Чудак ли?..

Наше представление о чудаках было иным. Нам рисовался сварливый старик, с угловатыми движениями, в глубоких калошах, разгоняющий зонтиком ребят, играющих в бабки перед окном его кабинета.