Археоскрипт - [15]

— Да, — задумалась Анита. — Земля переполнена злом, и оно всходит как на дрожжах.

— Это ты хорошо сказала, — глаза Туо заблестели. — По всему видно: назревает катастрофа.

— В Соединенных Штатах опубликован секретный документ «Доклад с Айрон-Маунтин[1] о возможности и нежелательности мира». Ты знаешь, что считается в нем самой страшной угрозой? Мир! Так и сказано, что если на Земле когда-нибудь восторжествует мир, человечество окажется на грани ужаснейшей катастрофы.

— Вот уж на самом деле какой-то сумасшедший сочинил этот доклад. Знаешь, Анита, я совершил прыжок через космос, чтобы ознакомиться с Археоскриптом — древнейшим документом человечества. Но на том месте, где он хранится, теперь пустыня. В этой ситуации мне не остается ничего другого, как с трибуны Организации Объединенных Наций предостеречь всех землян, чтобы человечество не скатилось в пропасть. Некоторое время буду скрываться здесь, а потом попытаюсь пробраться в Нью-Йорк. Не знаю только, где взять денег…

— Если продать твой бриллиант, хватит не только на дорогу. Ты будешь купаться в роскоши всю жизнь!

— Это, Анита, не просто бриллиант. Я не отдам его ни за какие богатства. А если погибну… Впрочем, не будем сейчас об этом. Как-нибудь я тебе все расскажу.

Анита остановилась, прижавшись к нему плечом, прошептала:

— Я боюсь, Туо, мне иногда становится так страшно, так страшно.

— А я думал, нашел себе помощницу — смелую, мужественную.

— Помощницу… Ты меня не любишь, Туо.

Он улыбнулся:

— Вот послушай, прочту тебе стихи. Все лирические сборники, которые ты мне приносила, даже нелепые, помню наизусть. «Море в твоих глазах, в сердце моем вулкан…»

Анита ифиво прижала ладонь к его губам, потому что уже успела заметить, что это ему нравится. Еле слышно прошептала:

— Ты ведь меня еще ни разу не поцеловал…

Туо растерялся. Ей стало смешно и весело, когда он опустил глаза.

— Понимаешь, Анита… У нас это совсем иначе… У нас девушки выбирают себе юношей, женщины — мужчин. Может быть, так повелось с того момента, когда люди впервые высадились на нашу планету, женщин тогда было меньше, и, естественно, все решали они. Теперь это традиция, освященная десятками тысячелетий…

— Как хорошо! — засмеялась Анита и повисла у него на шее. — Я за такую традицию! Ты будешь мой, мой, мой! — И с каждым словом она целовала его в щеки, в губы, в волосы.

Туо поднял ее на руки и легко понес между вольерами, прижимая к себе, как ребенка.

— Теперь ты попалась! Не вырвешься!

Но она все-таки вырвалась из его рук и побежала смеясь. Туо догнал ее, крепко обнял. Лицо ее раскраснелось, волосы рассыпались, и от этого она похорошела.

— Не надо, милый, не надо! — прошептала она, беспокойно оглядываясь. — Мы забыли обо всем…

— А разве это плохо — забыть обо всем, сбросить весь психологический груз? Может быть, именно в такие минуты и проявляется глубоко скрытое в нас, истинно человеческое?

— Угадай, о чем я сейчас подумала?

— Ты подумала о Марте. Верно? Я тебя понимаю, Анита, и как только увидел… Это очень тяжелый случай.

— Я знаю, милый. Но ведь ты обошел сержанта… одолел Фрага, даже гипнотизера! А что, если попробовать, а?

— Если нет необратимых изменений…

Конечно, Туо попробует, но нельзя не принять во внимание важный психологический момент: Марта уже привыкла к мысли, что болезнь ее неизлечима, сжилась с этим своим положением, приспособилась и нашла некое равновесие. А обнадежить ее и позитивных результатов не добиться — это нанести ей травму. К тому же он, Туо, не специализировался на медицине…

Когда они вернулись к Марте, Анита присела на корточки перед ее каталкой и сказала:

— А ты знаешь, что мы решили с Туо? Будем серьезно лечиться!

— Да вы ведь оба такие здоровые!

— Нет, мы тебя начнем лечить. Пора уже.

— Меня?

— Да, тебя. Я хочу, чтобы ты потанцевала у нас на свадьбе.

Марта покачала головой, слабо шевельнулась ее бледная рука.

— Разве ты не знаешь, Анита, что мой отец привозил сюда самых известных профессоров? Все отдал им, что имел…

— Туо вылечит бесплатно. Да и я буду помогать.

— Да, — подтвердил Туо, — сперва проведем курс витаминотерапии. Гипноз мобилизует центральную нервную систему, но, чтобы восстановить пораженные участки, приказаний, поступающих из центра, недостаточно, организму необходимы энергетические ресурсы, строительные материалы. Мы с Анитой что-нибудь придумаем! Она завтра же пойдет в медицинскую научную библиотеку.

Марта молчала, слушала и молчала. Только по лицу ее можно было догадаться, что она волнуется. На бледных щеках выступили красные пятна, глаза повлажнели и заблестели.

Робер Лаконтр в глубине души не верил, что изо всего этого может что-нибудь получиться, но согласно кивал головой. В конце концов, почему не попробовать? Еще один шанс…

Ласковая, как тихое лето, Луиза тихо промолвила:

— Дай бог, дай бог!

Туо взял иссохшую Мартину руку в свою и, глядя ей в глаза, спокойно произнес:

— Вы должны верить. Марта, что выздоровеете. Этим вы поможете нам с Анитой.

Рука ее потеплела, голос хотя и дрожал, но в нем уже слышались бодрые нотки:

— И еще одному человеку я помогу… Себе!

14

На вечерах Филии, как их называла Марта, собиралось все ее общество: отец — зоолог Робер Лаконтр; быстроглазая обезьянка Жюли, сидевшая всегда на его коленях и с интересом посматривавшая на Туо; Луиза, которая всегда забывала снять свой фартук; Анита, каждый раз проверявшая свою сумочку: не подбросили ли ей туда на работе «жучка»; тигренок на руках у Туо и львенок на ковре рядом с коляской. Окинув всех присутствующих взглядом своих выразительных глаз и с деланной строгостью посмотрев на Жюли, чтобы вела себя хорошо. Марта открывала вечер: