Архангельское - [11]
Один из ногайских предков Юсуповых на картине Александра Орловского «Всадник»
По туманным сведениям, Юсуф-мурза погиб в 1556 году от руки своего брата Измаила: ногайцы опасались проблем с Россией. Через 10 лет сыновья убитого – Ибрагим-мурза и Иль-мурза – по приказу дяди явились к Ивану Грозному и, поклявшись в верности, остались служить. Вначале от них не потребовали изменить веру, ведь служба была трудной, а жалованье – не слишком щедрым. Кочевники сдержали слово, такими же честными оказались и все потомки Юсуф-мурзы, верно служившие русским царям, не запятнавшие свой род участием ни в заговорах, ни в других неблаговидных делах. Правда, курьезные истории, порой приводившие к немалым неприятностям, иногда случались. Одна из них произошла с Иль-мурзой, которому царь Фёдор Иоаннович (или правивший вместо него Борис Годунов) пожаловал на берегах Волги близ Ярославля небольшой городок Романов вместе с посадом и жителями.
Неприятность произошла в XVII веке, когда Рюриковичи уже ушли в историю, уступив место Романовым, чей представитель Фёдор Алексеевич послал патриарха Иоакима навестить от своего имени романовского владыку Абдул-мурзу. Внук Иль-мурзы принимал святого отца радушно, пожалуй, даже слишком. Желая накормить гостя пожирнее, но не зная православных обычаев, он велел подать жареного гуся, приготовленного искусным поваром «под рыбу». Отведав и похвалив блюдо, патриарх вдруг узнал, что ел мясо, и сильно рассердился, видимо, заподозрив подвох. Узнав об этом, Федор Алексеевич лишил Абдул-мурзу всех пожалований (налоговых льгот, права распоряжаться имуществом и доходами с него), после чего недавний богач превратился в нищего. Спасение пришло от того же патриарха, который предложил вернуть отобранные блага в обмен на перемену веры. После крещения Абдул-мурза стал именоваться Дмитрием, заодно взяв положенное правоверному отчество Сеюшевич, поскольку был сыном Сеюш-мурзы, а также фамилию Юсупово-Княжево, поскольку был правнуком Юсуф-мурзы и князем. Именно так русские потомки ногайских владык писались в документах, и только в конце XVIII века неловко звучавшая фамилия-титул официально укоротилась до одного слова – Юсупов.
Говорят, что в ночь перед крещением Дмитрию Сеюшевичу было видение, точнее, слышение: «Отныне за измену вере не будет в твоем роду в каждом его колене более одного наследника мужского пола, а если их будет больше, то все, кроме одного, не проживут дольше 26 лет». Первый носитель фамилии Юсупово-Княжево был женат на княжне Татьяне Федоровне Коркодиновой, и, словно во исполнение проклятия, до взрослых лет дожил только один его сын, Григорий Дмитриевич – бравый генерал-лейтенант гвардии Петра Великого, к концу жизни богатейший в стране вельможа. Будучи одним из сподвижников государя, обладая умом, храбростью и твердым характером, он помогал ему во всех начинаниях: вместе с ним создавал флот, бился со шведами под Полтавой и со своими, русскими, в кремлевских палатах, от имени царя убеждая бояр смириться с реформами. Пётр II, внук великого царя, пожаловал ему земли в Курской губернии, подарив в числе прочих селений и слободу Ракитную, а также дворец в Москве, которым предки князя владели до 1917 года.
Большой дом со стороны парадного двора
У Григория Дмитриевича был один-единственный наследник – Борис Григорьевич, теперь уже князь Юсупов, губернатор Москвы, президент Коммерц-коллегии, патриарх российской суконной промышленности и благодетель для промышленности речной, которой он занимался, будучи директором Ладожского канала.
Став генерал-губернатором Москвы в царствование Анны Иоанновны, Борис Григорьевич принял должность директора Шляхетского кадетского корпуса от Елизаветы. Говорили, что кадеты его любили, видя в нем больше друга, чем наставника. Сам же князь Борис любил театр больше военного дела и, решив совместить приятное с полезным, собрали труппу из будущих офицеров. В театре училища ставились в основном итальянские и французские пьесы, но изредка на суд зрителей представлялись произведения, написанные кем-нибудь из актеров. Когда слух о кадетских спектаклях дошел до Елизаветы, Бориса Григорьевича вместе с воспитанниками пригласили в Зимний дворец, и труппе пришлось играть для высокородной публики. Государыня была в таком восторге, что перед следующим спектаклем, и еще не раз впоследствии, одевала актеров сама. Кстати, молодые люди в этих случаях наряжались в платья императрицы и надевали ее драгоценности. К 1756 году, когда это стало традицией, Борис Григорьевич без труда уговорил Елизавету подписать указ о создании в Петербурге публичного театра. Нужно сказать, что искусство никогда не отвлекало князя от государственных дел, ведь служба в семье Юсуповых всегда ставилась превыше всего.
Крепостной художник Федотов. Вид парка в Архангельском, 1860
Портрет Бориса Григорьевича до сих пор украшает кабинет князя во дворце Архангельского. Рядом с надменным ликом праправнука Юсуф-мурзы сияет довольством широкое лицо княгини Ирины Михайловны – матери Николая Борисовича и вообще особы, не интересной ничем, кроме того, что написал ее замечательный русский художник Фёдор Рокотов.
