Аргументация в речевой повседневности - [20]

Очевидно, что вся стратегическая организация в таком случае рассыпается.

3.1.2. Теория «аргументации в языке» О. Дюкро

Тот, факт, что одно единственное слово, преимущественно, прилагательное или наречие, может определять весь вектор, по которому развернется речевое взаимодействие в целом, отмечает французский лингвист О. Дюкро, разрабатывающий концепцию аргументации, которая заложена уже в самом значении слова как единицы языка и которую последний «разворачивает сам и в свою пользу» (Ducrot 1995, 1989).

По Дюкро, в самом значении (signification) любого лексически самостоятельного слова заложено представление (croyance), свойственное большинству говорящих на данном языке, о том, какой должна быть эмпирическая сущность, обозначаемая данным языковым знаком, то есть представление о прототипической эмпирической сущности, называемой данным языковым знаком. Исследователь приводит следующий пример: в высказывании «Pierre est un parent, mais (un parent) éloigné» (Петя – родственник, но дальний) само слово parent актуализирует в языковом сознании представителей, скажем, французского национально-лингвокультурного сообщества представление о близком родственнике (именно такой родственник – прототипический), а сочетание прилагательного éloigné с коннектором mais 'но', направляющим аргументативный вектор в противоположную сторону, уменьшает степень прототипичности «такого» родственника, ослабляя аргументативный потенциал данной языковой единицы. В аномальном высказывании «Pierre est un parent, mais (un parent) proche» (Петя – родственник, но близкий) коннектор указывает на изменение аргументативного вектора на противоположный, а использование прилагательного proche только усиливает первоначальный вектор, что нарушает ожидаемое и естественное течение коммуникации и свидетельствует о дополнительном коммуникативном смысле.

Иначе говоря, применить слова-модификаторы (прилагательные или наречия) к какому-либо объекту или ситуации – значит указать на определенный, представляющийся естественным, тип высказывания, возможный по поводу этого объекта или ситуации (Ducrot 1995: 145). Средствами реализации подобной потенциальной градуированности чаще всего являются прилагательные и наречия, среди которых О. Дюкро выделяет «реализующие» (réalisant) и «дереализующие» (déréalisant): первые приближают обозначаемые объект или ситуацию к прототипическим, увеличивая тем самым аргументативную силу характеризуемого слова, а вторые, напротив, отдаляют обозначаемые данным словом объект или ситуацию от типичного представления о подобных объектах или ситуациях, переводя их в разряд нетипичных, уменьшая аргументативную силу характеризуемого слова или даже придавая ей противоположный вектор. Экспресс-тестом для определения дереализующих слов (или модификаторов «–») служит приложимость к синтагме XY формулы «X, но (mais) Y». В то время как для «реализующих» слов (которые далее мы будем называть модификаторы «+») экспресс-тестом служит формула «X, и даже (et même) Y» (Ducrot 1995: 147).

Если мы применим данный экспресс-тест к сочетанию светлое небо, то получим следующий результат: 45 человек из 49 опрошенных русских информантов сочли суждение «небо, и даже светлое» более естественным и «ложащимся на ухо», чем суждение «небо, но светлое». Из чего мы можем заключить, что прилагательное светлый в данном сочетании даже вне контекста выступает в качестве модификатора «+», усиливающего представление о прототипическом небе: небо как раз таким и должно быть.

3.1.3. Норма, эталон, прототип как базовые категории когнитивно-языковой аргументации

Свойство некоторых прилагательных в определенных сочетаниях, которое мы будем называть «когнитивно-языковым аргументативным потенциалом» основано, прежде всего, на категории нормы как социокультурном феномене. Норма в данном аспекте предстает как набор тех констант мировосприятия, которые позволяют человеку сохранять иллюзию стабильности в находящемся в процессе постоянного изменения мире (Арутюнова 1999; Никитина 1993; Цивьян 1990). Многие феномены окружающей биосоциокультурной среды предстают перед человеком в разных обликах и обличьях, но воспринимаются они так, как предписывает норма, – так достигается уверенность и стабильность существования. Например, Е.С. Никитина, анализируя нормативные аспекты описания человеческой внешности в фольклорных текстах, отмечает, что в русской традиционной картине мира руки и лицо человека с точки зрения нормы должны быть белыми, поэтому в таких текстах даже для описания внешности чернокожего арапа используются сочетания белые руки, белое лицо (Никитина 1993: 140).

О роли нормы и о ее превращении в ценность в процессе аргументации писал А.А. Ивин. По мнению философа, утверждение и его объект могут находиться между собой в двух противоположных отношениях: истинностном и ценностном. В первом случае отправным пунктом сопоставления является объект, утверждение выступает как его описание и характеризуется с точки зрения истинностных понятий. Во втором случае исходным выступает утверждение, функционирующее как оценка, стандарт, план, и соответствие ему объекта характеризуется в оценочных понятиях. Другими словами, объект сопоставляется с мыслью на предмет соответствия ей, и возникает ценностное отношение, которое далеко не всегда осознается (Ивин 2004: 158–161).