Аргонавт - [2]

Месье Риу удрученно продолжал:

– Возможно, если бы мы видели его прежде, знали на взгляд походку, характерные движения… Но, имея лишь описание… Ему крайне просто было бы изменить внешность: сбрить усы, надеть парик, или просто покрасить волосы в другой цвет, надеть пенсне, скажем, вы же знаете, как это бывает… За эти дни на «Номадик» проследовали многие сотни мужчин, и каждый второй из них – если не больше – мог оказаться инженером. Конечно, явные старики или слишком молодые люди исключаются. Но все равно, кандидатов прошло столько… Бородатые, с густыми бакенбардами, длинноволосые, любой из них мог оказаться… Вряд ли он стал маскироваться вовсе уж экзотически, скажем, под еврейского раввина – их зафиксировано трое – или музыканта с волосами до плеч – такие тоже проходили. Он, скорее всего, выбрал гораздо более простые, но эффективные способы…

– Наверняка, – поддакнул Бестужев.

– Посмотрите сами. Он сейчас может проходить к «Номадику», и мы не в состоянии его опознать…

– Да, пожалуй, – кивнул Бестужев, глядя на редеющую вереницу пассажиров. – Пожалуй, и я не опознал бы его в замаскированном виде: в его походке и манере двигаться нет ничего особенно уж характерного. Вот это уж точно не он, я думаю…

Он показал глазами на троицу, отмеченную некоторой живописностью: впереди двигалась полная дама лет сорока – собственно, не просто шла, а с некоторой величественностью шествовала, словно линейный корабль во главе эскадры миноносок. Судя по недешевому парижскому платью и обилию драгоценностей с крупными камнями, дама была не из белошвеек, ее наряд, весь облик несли явные признаки стиля, несвойственного нуворишам. Правда, в ее полной, жизнерадостной физиономии Бестужеву все же почуялось нечто неуловимо плебейское, сближавшее величественную особу с российскими купчихами. Черт его знает, отчего, но именно такое впечатление оставалось.

За «линкором» шла столь же безупречно, хорошо и стильно наряженная молодая девушка, которая никак не могла оказаться переряженным Штепанеком хотя бы оттого, что была гораздо ниже, субтильнее, и, наконец, обладала темно-синими глазами, в то время как Штепанек – светло-серыми. Замыкал «походный ордер» высоченный брюнет, который опять-таки никак не мог оказаться искомым беглецом: гораздо шире в плечах и на голову выше, ладони гораздо шире, массивнее. Красочный был субъект: тщательно расчесанные и уложенные волосы, едва не достигавшие плеч, цвета воронова крыла, окладистая борода, отпущенная на какой-то странный манер, вызывавший в памяти смутные ассоциации, которые Бестужев так и не смог пока что определить, загадочный знак на лацкане сюртука, уж безусловно не орденский: нечто наподобие многолучевой звезды, покрытой сложными эмалевыми узорами и синим камнем посередине…

– Да, разумеется, – кивнул месье Риу. – Впереди – знатная англичанка, леди Холдершот, Оливия Холдершот, не исключено, в будущем – герцогиня. Если только ее супруг станет герцогом, а для этого нужно, чтобы какой-то там младенец не дожил до совершеннолетия и не оставил потомства – у англичан предостаточно таких вот заковыристых ситуаций, когда титул переходит к дальним родственникам в силу тех или иных обстоятельств… В английских романах масса примеров, взятых из жизни…

– Любопытно, – сказал Бестужев. – Мне, признаться, не доводилось бывать в английском высшем свете, но британских аристократок я себе представлял несколько иными…

На лице его собеседника явственно отразилась некая фривольность:

– В самую точку, господин майор. Надо вам знать, что, в отличие от лорда Холдершота, его супруга не может похвастать и тенью благородного происхождения. О, девица в свое время была самого что ни на есть благонравного поведения, но происхождения самого простого. То ли дочка деревенского трактирщика, то ли мелкого фермера. История тридцать лет назад разыгралась прямо-таки целиком позаимствованная из сентиментального романа: юный аристократ, ведущий род чуть ли не из времен Гийома Завоевателя, в захолустной деревеньке увидел юную красавицу. Мгновенно вспыхнувшая страсть, бурный роман, бегство под покровом ночи, брак, заключенный в совершеннейшей глуши вопреки яростному сопротивлению всего семейства жениха… Первое время их даже нигде не хотели принимать, но с годами как-то наладилось, давным-давно этот союз воспринимают как должное…

«Ну да, вот на кого она, если поразмыслить, смахивает, – подумал Бестужев. – Разбитная кабатчица, добродушная, бойкая… или та самая купчиха средней руки».

– Молодая девушка – ее воспитанница, какая-то бедная дальняя родственница, – продолжал месье Риу. – Вообще, леди Холдершот известная благотворительница…

– В таком случае, может, вы знаете, кто этот крайне живописный субъект, который сопровождает обеих дам? На бедного призреваемого родственника он что-то мало похож…

– О, это совершенно другое дело, – поморщился месье Риу. – Позвольте поинтересоваться, господин майор, вы, случайно, не адепт спиритизма? Нынче его почитателей можно встретить где угодно…

Бестужев усмехнулся:

– То ли мне так не везет, то ли дело в другом… Все спириты, какие мне только попадались, в худшем случае были жуликами и шарлатанами, в лучшем же – как бы это помягче выразиться, не в полной гармонии пребывали со здравым рассудком…