Арестант пятой камеры - [20]

Директор канцелярии видел, как по мере чтения телеграммы белеет и без того бледное лицо адмирала. Да, этот удар был неожидан и для него и для Пепеляева.

Пойдет адмирал на отречение или нет? Скорей всего нет, он из числа тех, кто теряет корону только вместе с головой. Но как бы то ни было, а дверца мышеловки захлопнулась, и это имело прямое отношение не только к адмиралу, но и к нему, директору канцелярии. К сожалению, «читинский самодержец» оказался дутой фигурой, а, впрочем, какая корысть Семенову отстаивать теперь интересы Колчака? Он свое получил…

В приоткрытую дверь салона заглянула встревоженная Тимирева. Ее, разумеется, волновала не сама телеграмма, а то, как она отразится на адмирале. Если бы могла, она бы давно его посадила под стеклянный колпак. Это, конечно, трогательно, но директору канцелярии было не до сантиментов. Неслышно ступая по ковру, он подошел к двери, закрыл ее и так же неслышно вернулся обратно.

- Итак, Александр Александрович, к большевикам на западе присоединились большевики на востоке?

- По сведениям контрразведки, власть в Иркутске перешла к Политцентру note 3 , - поправил Мартьянов.

- Надолго ли?

Тон, каким это было сказано, свидетельствовал о том, что Колчак не ждет ответа, и генерал пожал плечами. Он, как и другие чиновники свиты, предпочитал с «верховным» не спорить. Это всегда было бессмысленно, а тем более сейчас. Конечно, «верховный», возможно, и прав. Но какое это теперь имеет значение для него, Мартьянова, для адмирала, Пепеляева и десятков других людей, находящихся в поезде? Надо немедленно получить от генерала Жанена и Сырового гарантию беспрепятственного проезда через Иркутск на восток эшелонов ставки и поезда с золотым запасом России. Это главное. А там, в Чите, Хабаровске или Владивостоке, «верховный правитель» (или бывший «верховный правитель» - это уже несущественно) мог поступать, как ему заблагорассудится…

Колчак молчал, и это молчание все более и более тяготило директора канцелярии.

Дверь в салон опять приоткрылась, но на этот раз генерал сделал вид, что ничего не заметил.

«Верховный» недвижно сидел в кресле, откинув голову и закрыв глаза. Его левое веко дергалось в нервном тике. Если бы не это, могло показаться, что он дремлет.

И Мартьянов с тоской подумал о Японии, о ее игрушечных домиках, языческих храмах и гибких как тростник женщинах. Всего полгода назад он мог навсегда проститься с этой холодной, загаженной кровью и нечистотами страной, которая называлась его родиной. Мог, и не простился… Тогда он еще, как последний безмозглый павлон, верил в этого позера, в неминуемое торжество белой идеи… «У нас у всех одно желание - скорей добраться до Москвы, увидеть вновь коронование, спеть у Кремля «аллаверды»… Да, трижды был прав этот авантюрист Гайда, когда сказал адмиралу, что уметь управлять кораблем - это еще не значит уметь управлять Россией…

Директор канцелярии сделал почтительное лицо и ровным - слишком ровным - голосом спросил:

- Какие будут приказания, ваше превосходительство?

Колчак вздрогнул, открыл глаза, закурил. Постепенно лицо его приобрело обычное непроницаемое выражение.

- Я не думаю, Александр Александрович, что успех восстания в Иркутске будет иметь решающее значение, тем более что там помимо врагов находятся и наши друзья, - сказал он и, помедлив, добавил: - Что же касается возможных случайностей, то… Самое важное в жизни каждого порядочного человека - уменье с достоинством умереть.

Мартьянов почувствовал, что еще мгновенье - и он сорвется.

- Какие будут приказания, ваше превосходительство? - повторил он.

- Пригласите ко мне Виктора Николаевича Пепеляева и членов Верховного совещания.

Когда начальник канцелярии вышел, Колчак смял телеграмму в кулаке, бросил на стол, затем для чего-то разгладил скомканный бланк, перевернул его текстом вниз. На обороте телеграммы было написано: «Подано 3 января в 14 ч. 20 м. Получено в поезде верховного правителя в 23 часа местного времени, расшифровано в 23 часа 30 минут». ,

РАДИОСООБЩЕНИЕ

«Правительственная, вне очереди, всем - экстренно.

Передать всем рабочим, копия Москва, Совнаркому.

Иркутск пал после 6-дневного боя. Белые банды отступают… Телеграфное сообщение от Иркутска к Ленскому тракту восстановлено. Идет ремонт телеграфной линии, которую белые разрушили при отступлении…

Главнокомандующий

Северо-Восточным партизанским фронтом Сибири

Зверев.

Подана из Иркутска через Охотскую радиостанцию.

8/1 1920 г., № 79, Иркутск».

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ИРКУТСКОГО РЕВКОМА

А. А. ШИРЯМОВА

«Когда Политический центр выбросил лозунг «Долой Колчака и его правительство», революционные массы солдат и рабочих пошли в бой под этим лозунгом - это был лозунг революции. Но когда тот же Политический центр, заняв с помощью этих масс город, обратился к населению с декларацией о созыве Учредительного собрания Сибири, те же самые массы немедленно отшатнулись от него.

Учредительное собрание - был лозунг контрреволюции… Колчаковщина не была изжита с приходом Политцентра. Политцентр был продолжением колчаковщины, вернее ее заключительной главой».

ПЕРЕВОРОТ

Когда в поезде адмирала обсуждали полученную из Иркутска телеграмму, «министры» уже несуществующего правительства находились на вокзале, который, как и вся железная дорога, был объявлен интервентами нейтральной полосой. Те же, кому не удалось заблаговременно добраться до станции (понтонный мост через Ангару был взорван, а путешествие по льду между полыньями представлялось крайне рискованным), подняв вверх руки, стояли в ожидании грузовика, который должен был отвезти их в губернскую тюрьму…