Аренда - [22]

Третий час они молча карабкались по осыпям и языкам древней лавы, и Камау безмолвно следовал за ним, ни разу не оступившись, не брякнув карабином о камни. Майор уже не боялся выдать себя речью или неосторожным шагом, обрушивающим маленькую лавину. Если их вычислили, то уже давно и по совсем другому шуму, но узнать это можно будет лишь за несколько секунд перед… неизвестно перед чем.

Небо синело все гуще, облака наливались золотом, и скоро уже идти будет невозможно и придется выходить на связь с Питером, как было условлено. Куда идти и кого найти, он знал — или думал, что знал. Тем обиднее будет свернуть шею в какой-нибудь расселине, пусть даже Ка-мау его вытащит. Он должен дойти туда сам. И увидеть все сам. Потому что не было уверенности, что маска не заставила его в последний миг поверить тому, чего на самом деле не было, запутать в своих и его видениях… Узнать это можно было только одним способом — как говорил его дедушка, «вложить перст и вынуть его целым».

Арка, выросшая перед ними за ребром очередной скалы, могла свести с ума туристическое агентство элитного разряда. Округлая, изящная, словно бы отлитая из громадного струйчатого, неведомо как изопгувшегося сталагмита, она к тому же светилась темно-розовым камнем с бледно-янтарными прожилками. Лава таких цветов ему никогда не попадалась, и стекала она всегда другим образом — как густая каменеющая грязь. Высотой футов в двадцать, она открывала темное пространство, пещеру или проход, и туда надо было войти.

У Маллесона перехватило дыхание. Он видел это среди последних судорог маски. Другое он видел тоже, но эта штука всплывала так упорно, будто значила что-то безумно важное. Что там было за аркой, отсюда было не различить, солнце уходило, может быть, навсегда, ну и ладно… Хоть что-то сбывалось…

Он оглянулся на Камау и сказал ему на суахили:

— Ты будешь идти за мной в пяти шагах. Если увидишь, что я… что меня меняет… ну сам, понимаешь…

Камау молча кивнул.

— Ни в коем случае не стреляй в голову или только по сигналу, — продолжал майор. — Лучше обездвижь меня, уходи и попытайся найти группу с Питером, он знает, что делать.

Камау снова кивнул.

— Ладно, — сказал Маллесон и помолчал. Потом открыл флягу и выпил почти половину воды, хотя безумно хотелось виски или рома, которым снайпер заливал тогда подыхавшую маску. Завинтив крышку, он поправил кепи, одернул куртку и повернулся к Камау. — На всякий случай… Будь здоров, старина. Ты классный солдат и хорошее плечо.

Охотник выпрямился и медленно приложил два пальца к полям выгоревшей армейской панамы.

Арка была входом в какой-то странный тоннель — извилистый, бугристый, но достаточно высокий.

Достав браунинг, Маллесон нажал кнопку целеуказателя. Маленький светодиод в специальном держателе под стволом давал достаточно света, чтобы идти не спотыкаясь и вовремя заметить опасность. Потом проверил обойму, дослал патрон и не стал поднимать предохранитель.

Он знал, что оружие не поможет. Но привычная тяжесть и твердость надежного пистолета помогала ему сознавать себя в этом диком месте. По шагомеру столетней давности майор прошел уже несколько десятков метров, но собственные ощущения были такими, словно он стоял на месте, время от времени поворачиваясь и оглядывая стены пещеры. Кружилась голова, начинало подташнивать. Маллесон подумал, что это может быть именно спуск в пещеру, а в пещере, как известно, может скапливаться метан или просто углекислота… Нет, это был не газ: сонливости, желания прилечь и не двигаться, как собака в Собачьем гроте неаполитанских каверн, Маллесон не чувствовал, наоборот — его словно тащило вперед мягким сильным ветром. Невозможно было сказать, сколько он прошел на самом деле; шагомер то замирал — щелчки разделяла вечность, то пускался вскачь, словно тахометр гоночной машины. Оставалось одно — идти до того, что будет концом.

Напрягая слух, майор уловил едва различимые шаги Камау. Парень шел классно: если не знать, что он рядом, не выделишь из ряда обычных пещерных шумов и маленьких эхо. «Вполне возможно, — подумал Маллесон, — что концом все же окажется именно он… По данным азиатской группы, критический срок при физическом уничтожении Посредника от шести до семи минут. За это время Камау запросто разнесет мне мозги и уйдет достаточно далеко, чтобы на него не накатило — при условии, что других Посредников рядом не будет, иначе «накат» ускоряется, а расстояние захвата увеличивается…»

Идти было все тяжелее. Голову ломило по-прежнему, а теперь еще начались болезненные судороги, выкручивавшие каждую мышцу так, что майора швыряло на стены тоннеля, а дважды он просто упал, в кровь разбив колени и подбородок. Механически поднимаясь, он заставлял себя идти дальше, не помнить о боли и стараться лишь, чтобы его не уносило назад — приходилось воевать за каждый шаг. Пятно белого света металось, как перепуганная птица, и он не видел, куда ставит ногу. Вот уже сводить начало гортань так, что он едва проталкивал горячий воздух в бьющиеся легкие, сдавленные собственными мышцами. Боль, боль, боль. Краем гаснущего сознания Маллесон помнил о шприц-тюбике, лежавшем во внутреннем кармане куртки. Мощный противошоковый препарат из армейской аптечки был последней надеждой.