Арджуманд. Великая история великой любви - [87]

— Это была девочка, ваше высочество, но она не выжила.

Скверный знак. Я наклонил голову в молитве за дитя.

— Арджуманд?

— Чувствует себя хорошо, только устала. Хаким велел ей поспать. У вас гость. Махабат-хан просит аудиенции…

Старик был настроен игриво. Он выпил две чаши вина и полулежал, опираясь спиной на ствол тамаринда. Позади с воинственным видом стояла его охрана.

— Ваше высочество, я бы ждал в помещении, но там слишком душно. Вообще-то я не пью теплого вина — вот как меня избаловали! — но охлажденного у тебя не нашлось.

— Прошу простить, корабли не ходят сюда ежедневно. У тебя послание от отца?

— Нет, вовсе нет. О, твой отец чувствует себя превосходно, лишь жалуется постоянно на сына шельмеца.

— Я думал, меня называют би-даулетом…

— И так тоже. Зависит от настроения. Джахангира бросает из крайности в крайность, перепады хуже прежних. — Старик сплюнул. — Он слушает только эту… женщину. Я теперь подчиняюсь не падишаху, а его жене. Часа не проходит, чтобы не получить от нее приказа. Атакуй, атакуй, разбей Шах-Джахана… Я должен принести ей победу. Нужно ли мне пополнение? Не добавить ли пушек? Я могу получить в свое распоряжение столько, сколько захочу. — Махабат-хан встал, шагнул ко мне. Я услышал предупреждающий рык Аллами Саадуллы-хана, бряцание меча, который он выхватил из ножен. Старик поднял руки: — Со мной нет меча, я пришел безоружным. Я хочу лишь переговорить наедине.

Мы отошли, но не слишком далеко. Махабат-хан все же не внушал мне доверия. Своей карьерой он был обязан хитростью и практичным умом, умением расставлять капканы в самых неожиданных местах.

— Я солдат, — рассмеялся он, — не убийца. Подобные дела предоставляю делать другим. Завтра тебе никак не победить. Не хочу унижать своего бывшего ученика, с которым мы некогда были друзьями. Если ты сдашься без боя, Мехрун-Нисса обещает не преследовать тебя и даже сулит всевозможные почести.

— Мехрун-Нисса! А что мой отец? На ее посулы мне плевать. Что приказал он?

— Не лишать тебя жизни. — Я увидел, как его глаза сверкнули при свете звезд. — Ты из Тимуридов. — В его тоне мне послышалась грусть. — Тебе не следовало убивать Хосрова, ты поступил плохо.

— О своей судьбе я сам позабочусь.

Махабат-хан молчал, ожидая моего решения. Я с признательностью оценил его учтивость. Он ведь мог прислать гонца, а не являться лично.

— О капитуляции не может быть и речи.

— Иного я и не ожидал. Меня бы крайне разочаровал Шах-Джахан, согласись он сдаться без боя. — Старик хохотнул: — Даже если он точно знает, что победить не сможет.

— Аллах нас направит.

— Аллах всегда направляет нас, одних в ямы, других — к горным вершинам. Кто знает Его волю…

Мы вернулись. В деревне было тихо. Коровы безмятежно жевали сено, козы кормили козлят молоком, из дверей выглядывала любопытная детвора, глядя на принца и полководца, прогуливавшихся спокойно, будто во дворце.

— Останешься поужинать с нами? — спросил я.

— Нет. Я должен вернуться к своим людям. Мне еще многое предстоит сделать сегодня. Нужно освежить в памяти все, чему я когда-то тебя научил.

— Хитрый старик, — улыбнулся я.

— А ты хитрый юнец. У тебя была возможность набраться опыта с тех пор, как я тебя учил. Опыт — то же, что инстинкт, он ведет нас лучше, чем тысячи слов поучений.

— Тогда к нему-то я и буду прислушиваться.

АРДЖУМАНД

Когда он вернулся, я спала. Мой сон был глубокий, словно опиумный, он окутал меня спокойствием. Ничто не могло разрушить этот кокон, я парила в непроницаемой тьме, как вдруг что-то подсказало мне, что пришел он. Ни слуги со служанками, ни каким, ни Иса не могли потревожить меня — а он как будто вошел в мой сон и нежно вынес из него на свет.

Мой любимый тихо стоял на коленях у моего ложа. Увидев, что я открыла глаза, он дотронулся до моей щеки, нагнулся и поцеловал, гладя мои волосы. Этот жест источал нежность.

— Была дочь. Мне сказали. Мне жаль, что она не будет жить… — Мы обнялись и долго оставались так, утешая, успокаивая друг друга. Дочь не выжила, на то была воля Аллаха.

— Я не собирался будить тебя, просто зашел посмотреть, побыть рядом. Тебе нужно еще поспать.

— Хорошо, любимый. Но у меня еще будет время для сна. — Он нахмурился, и я пальцем разгладила его лоб. — Завтра мы победим.

— Приходил Махабат-хан. Предлагал мне сдаться. Он повинуется приказам твоей тетки.

— Значит, она встревожена. Если ты победишь, то получишь все. Что тогда будет уготовано ей?

— Если я проиграю, то лишусь всего.

— Не все. Ты забыл про меня.

— А ты останешься с побежденным принцем? — Он улыбнулся мне.

— Этот побежденный принц сильно изменится? Изменится его любовь? Его глаза станут другими? Или переменятся его руки? Или сердце его?

— Нет.

— Тогда я останусь с ним. Зачем мне весь мир, если в нем нет Шах-Джахана?

В следующий раз я проснулась, когда армия готовилась к сражению, — раздавались отрывистые команды, слышался лязг затачиваемых мечей, звякало оружие, скрипела упряжь, били копытами возбужденные лошади. Как мне хотелось услышать вместо этого перекличку попугаев, рулады бюльбюля, готовящегося начать свою утреннюю рагу, цокотанье белок, шорох метлы, подметающей двор, возгласы торговцев фруктами… В тревоге и тоске я вслушивалась в резкие, нестройные звуки, слыша в них только угрозу.