Арджуманд. Великая история великой любви - [107]
Наше путешествие из Бурханпура заняло сорок дней, ехали мы медленно, сопровождаемые Махабат-ханом. Сыновья Шах-Джахана не общались. У обоих имелся странный изъян зрения: каждый отлично видел всё вокруг, но присутствия брата не замечал. Я пытался свести, подружить их — уж слишком малы они для подобной стойкой неприязни, но, похоже, сама природа создала их врагами. Как Шах-Джахан и Арджуманд мгновенно полюбили друг друга, так Дара и Аурангзеб мгновенно и инстинктивно воспылали друг к другу ненавистью. Впрочем, Дара был более общительным и сговорчивым. Он пробовал наладить отношения с братом, но равнодушная холодность Аурангзеба отталкивала его, и, как я ни старался, мне так и не удалось примирить их. Я подумал даже, что в прошлых воплощениях они, вероятно, были заклятыми врагами и в каждой следующей реинкарнации их души сохраняли память о вражде.
Принц Дара искренне радовался благоприятному развитию событий. По натуре он больше походил на Арджуманд. Характер его отличался той же мягкостью и той же теплотой, и скучал он по матери больше, чем Аурангзеб. Но я находил в нем сходство и с Шах-Джаханом, и даже с его дедом, Джахангиром. Любознательность Дары не знала границ: цветы, животные, храмы, народы, Божественные тайны и Его творения — все восхищало и занимало его. Он часто обращался ко мне за пояснениями, потому что я больше знал о местах, которые мы проезжали, чем старый вояка Махабат-хан. Для Махабата местность была чистым листом, на который можно нанести карту или стратегический план, записать историю завоевания. Дара сторонился его общества.
Аурангзеб смотрел на мир через узкую щель. Замкнутый, необщительный мальчик, он большую часть времени проводил в одиночестве или в полном молчании скакал на лошади рядом с Махабат-ханом. Изредка и он загорался интересом, но его любопытство распространялось в основном на перемещения солдат, ехавших с нами. Аурганзебу нравилось слушать рассказы о сражениях и воинской доблести, об атаках и отступлениях, о завоевании новых земель. Когда Махабат-хан умолкал, раздавался властный голос Аурангзеба: «Еще!» Только в этом и проявлялся жадный интерес к приключениям, свойственный всем мальчишкам. Однако после короткой вспышки он снова замыкался, погружался в свои тягостные раздумья. Иногда я замечал, что Аурангзеб неодобрительно смотрит на богато одетого Махабат-хана, на пышный эскорт, сопровождавший нас. Но это были взгляды украдкой, а вот то, что каждому бросалось в глаза, не могло не поразить, особенно учитывая возраст мальчика: как и подобает мусульманину, молился он пять раз в день, и если Махабат-хан всего лишь почтительно соблюдал это правило, то Аурангзеб совершал намаз истово, страстно. Никому не дозволялось шевельнуться, пока принц не закончит молиться.
Однажды, видя это явно показное рвение, я заметил:
— В бою не будет времени молиться, ваше высочество.
Аурангзеб серьезно ответил:
— В бою время есть всегда.
Даже при дворе он держался с полным безразличием. Дара восхищенно осматривался по сторонам — он вернулся домой после долгого отсутствия, Аурангзеб не мигая смотрел на деда.
Джахангир с трудом поднялся — одряхлевший лев, нетвердо стоящий на ногах. Никто не поддержал властителя, так как он находился под пологом один, и только когда он спустился по ступеням, к нему подскочил невольник.
Падишах сильно сдал за эти годы. Время избороздило морщинами лоб и щеки, лицо было одутловатое, кожа покраснела, покрылась пятнами, помутнели и налились кровью глаза. Двигался он медленно, приволакивая правую ногу, воздух входил в его грудь с еще большим трудом, чем раньше. Мы стояли всего-то в нескольких шагах, но он дважды останавливался, чтобы с шумом вдохнуть. При этом Великий Могол не утратил присущего ему величия. Символ власти на шелковом тюрбане — крупный изумруд в окружении бриллиантов, — нити жемчуга на шее, золотые браслеты на запястьях и золотой кушак на поясе — всё говорило о его превосходстве над подданными.
Приблизившись к внукам, Джахангир остановился. Пока он внимательно рассматривал их, изучал, как некогда своих журавлей, на его лице ничего не отражалось. Я заметил, что руки падишаха утратили гибкость, скрюченные пальцы, унизанные перстнями, тряслись, как при лихорадке.
— Мне известно, чьи вы сыновья: би-даулета. — Джахангир тяжко вздохнул. — Бремя измены Шах-Джахана тяготит меня. Я уже достиг преклонного возраста и желаю только мира. Вместо этого четыре года мне пришлось тратить силы на войну против собственного сына — вашего отца… — Он посмотрел на Аурангзеба; тело мальчика напряглось. Невольники, стоявшие рядом, опахалами из павлиньих перьев разгоняли теплый воздух. — Но я доволен тем, что мой сын опомнился, пока я еще жив, — продолжил Джахангир. — В нашей империи мир, но из-за его непокорности мы лишились Кандагара, отдали город этому персидскому разбойнику… — Он начал было браниться, но, вспомнив, что перед ним другие задачи, сдержался: — Теперь это в прошлом, и мы должны смириться с потерей, пока не сможем отбить Кандагар. — Джахангир медленно развел руки, будто орел расправил крылья: — Идите сюда.
Юная королевна, последняя ветвь уничтоженной королевской семьи, под личиной странствующего рыцаря возвращается в свой замок, захваченный варварами. Ее инкогнито тут же раскрыто человеком, который испытывает к ней странное, граничащее с одержимостью непреодолимо сексуальное влечение пополам с ненавистью, ведь когда-то королевна стала причиной его падения. Написав ей письмо эротического содержания, он был жестоко наказан ее отцом. .
Орландо Ландуччи слишком хорошо знает, какая тьма скрывается за внешним блеском Флоренции. Когда его сестра гибнет, он, не в силах вынести обрушившееся на него несчастье, клянется отомстить за нее. Ничто не может остановить его. Но с того мгновения, как его взгляд упал на Изабеллу, что-то в нем изменилось. Изабелла прелестна и чиста, но она – родственница заклятого врага Орландо. Он на перепутье – исполнить свой долг и покарать врага, разбив сердце Изабеллы, или отступить, презреть данную им клятву… С каждым поцелуем Орландо все больше чувствует себя предателем.
Кейт давно мечтала снять фильм о семье мужа Брайана и их родовом поместье. Но оказалось, что великолепный Армстронг-хаус, где все дышит покоем и благочестием, скрывает невероятные тайны…Гаррисон помолвлен с очаровательной Арабеллой. Однако его брат Чарльз соблазняет девушку. За несколько лет он спускает наследство новоиспеченной жены и теперь хочет прибрать к рукам Армстронг-хаус. Но планы авантюриста нарушает неожиданное возвращение из Америки Гаррисона, точнее, появление рядом с ним прекрасной супруги Виктории…
Я изменила мужу и была сослана в настоящую глушь — далекое английское графство, — и намеревалась тихо переждать несколько мучительных месяцев ссылки. Но, увы, мне было уготовано не только столкнуться с поборником нравственности, неким мистером Остином, нагоняющим страх на всех развратниц Великобритании, но и ввязаться в провинциальные интриги, чуть не став жертвой убийцы… И все это ради одного — обрести любовь, в которую я никогда не верила.
Каждый из героев этих новелл сполна заплатил по предъявленному судьбой счёту за то, что считал главным в своей жизни, к чему шёл, побуждаемый чувством долга и пониманием своего жизненного пути. И пусть цена оказалась дорогой, порой непомерно высокой, они все её отдали без колебаний. Кто-то из них заплатил любовью, а другие – жизнью.
Книга, представленная вниманию читателей, основана на истории высокой любви между раби Акивой и Рахель, описанной в Талмуде. Именно благодаря своей жене Акива сумел преодолеть путь от неграмотного пастуха до одного из величайших мудрецов в истории Иудеи. В этом произведении рассказывается о родившемся в бедной семье и не получившем никакого образования в молодости Акиве. Он был простым пастухом и, перебираясь с места на место, везде выполнял тяжелую работу. Но однажды судьба преподнесла ему удивительный подарок, послав встречу с прекрасной девушкой.