Арбузники - [4]
Милиция прошла в ворота домика. У черного входа дежурили дюковские ребята и лежал связанный парень.
Дверь была заложена на колоду. Внутри ломились к выходу и зверски ругались. Милиционеры вынули револьверы из кобур и отодвинули засов.
Арестованные громилы в масках — сынки городского купечества, молодые купчики, ученики второй ступени, — слезно молили о прощении и даже сдали штамп шайки — квадратный кусок сырой картошки.
— Ну, а как же вы-то выследили их? — допрашивали нашего Дюка.
— Как выследили, так и выследили. Вы в комитете-то уши развесили, а мы тихохонько, тихохонько у кооператива и накрыли. Одного со стремы[5] сняли, а остальных — как мышей в мышеловке. Чик, и все.
Дюковская тетушка приписала счастливое спасение Дюка исключительно своим молитвам. Железнодорожный телеграфист долго не решался смотреть прямо в глаза друзьям и знакомым, краснел от малейших намеков, а при встрече с Рыжим Дюком спешил перейти на другую сторону улицы и делал вид, что его не заметил.
Случалось иногда телеграфисту прогуливаться вечерами по дорожкам городского сада, да днем проходить мимо пристани, и тогда вдогонку ему неслось решительное:
— Пинкертон — сбавил тон! Пинкертон — сбавил тон!
Рыжий Дюк и компания снова обрела покой. Лица горожан встречали сорванцов приветливой улыбкой, матросы хлопали по спине и предлагали «на радостях» раскурить цыгарку. Митрич, распределявший работу по погрузке фруктов, «не воротил носа».
Только отцы «влипших в дело» хулиганов затаили злобу против «Рыжих».
Дома Рыжий Дюк старался жить мирно, держаться тише и не ругаться с теткой.
По субботам мать и отец приезжали с линии, и тетка докладывала родителям о поведении брата и сестры, — брата главным образом.
Тетка наводила, вернее, старалась привести Рыжего Дюка в христианскую веру и затянуть его в церковь послушать слова божьего.
Рыжий Дюк в такие минуты демонстративно ловил мух, долго и трудолюбиво, зевал и чесал заскорузлую пятку.
Сестра подготавливала брата ко вступлению в комсомол. Она действовала более осторожно. Опыт с беседами на такие темы не привел к нужным результатам: Рыжий Дюк уверял, что он и без девчонки обойдется. Сестра оставляла книги на столе, рассчитывая на любопытство, и предварительно говорила:
— Тетя, посмотрите, чтобы Дюк не стянул моих книг.
Рыжий Дюк, конечно, тянул их и прочитывал.
С течением времени и с увеличением числа книг, которые ему запрещали брать, Дюк степенел. Битвы стали происходить значительно реже, но до конца было еще очень далеко.
С чистенькими буржуйчиками Рыжий Дюк встречался лицом к лицу, кулаком к кулаку, ногой к ноге. Комсомольцы относились к нему покровительственно-небрежно, зная и помня о нем из-за его сестры активной работницы комсомола.
Пионеров Дюк презирал, как молокососов, а покровительственного отношения не терпел.
Компанию Рыжего привлекали физкультурники городка, относившиеся к ней так же, как и комсомольцы, т. е. покровительственно-небрежно; поэтому они не пользовались популярностью среди арбузников.
На неотделанной еще площадке доморощенного стадиона несколько стоически настроенных молодых людей, одинаково гордых и уязвленных вниманием и насмешками, бегали по дорожке и прыгали через веревочку.
А за городком Рыжий Дюк и К>0 гоняли здоровенный тряпичный мяч, заменявший им футбол, или развлекались тихой дракой с другой организованной бандочкой.
Соседний городок прислал вызов, и председатель совета физкультуры торжественно огласил его в один из теплых тихих вечеров.
Городок вызвал спортсменов на состязание по игре в ручной мяч — баскетбол. Председатель недоуменно разводил руками, ибо он не знал этой игры и состязаться было не под силу. На его счастье в городке на летнем положении пребывал член местного спортивного клуба, комсомолец-вхутемасец, основательно знакомый с этой игрой.
Он немедленно взялся за дело, и местные физкультурники скомплектовали две команды баскетбола. А у вхутемасца нашлась книжка, в которой объяснялись все правила игры.
И Рыжий Дюк несказанно удивился. Шел он и три таких, как он, мимо площадки «дрыгунов», как они называли спортсменов, и видит: в обоих концах площадки по столбу. На столбе — корзина. «Дрыгуны» бегают, бросают мяч и норовят попасть в корзину.
Долго смотрел Рыжий Дюк. Ему понравилось, и он что-то задумал.
Несколько дней Рыжий Дюк возвращался домой позже, чем всегда, — смирный и задумчивый.
Тетка не знала, что и предположить. Даже на картах на бубнового валета раскидывала. Ничего, карта хорошая идет, и все к сердцу. Прямо удивительно! «Врут карты», — решила тетка, а сама: — Что это ты, Дюк, — говорит, — все ходишь такой смирный?
Но Дюк ничего не сказал. Может, потому, что забил рот картошкой с мясом и не мог прожевать.
На спорт — площадке баскетбольные команды выгоняли седьмой пот.
Вхутемасец носился по полю и осипшим голосом делал замечания игрокам:
— Больше пассовки! Не маринуйте мяч!.. Бегайте! Бегайте! Не спите!.. Больше пассовки!
Рыжий Дюк подтолкнул локтем своих ассистентов:
— Пойдем!
И все трое решительно двинулись к вхутемасцу.
По ограде в щели заглядывали любопытные глаза остальной дюковской банды.
