Арбатская повесть - [69]

Я посмотрел на часы — ждать еще целых тридцать минут.

Неподалеку от меня сидел Александр Александрович Лукин. Он был назначен в наш отряд начальником разведки. Лукину тоже, видно, было не по себе: он курил одну папиросу за другой.

— Александр Александрович! — нарочно громко, чтобы все слышали, обратился я к нему. — Что-то вы многовато курите? Неприятно все-таки прыгать с высоты, страшновато?

Лукин сразу понял, что этот разговор, явно интересующий всех, я завел умышленно.

— Да ведь что ж, Дмитрий Николаевич, страшно не страшно, а прыгнуть придется! — ответил он».

Через несколько часов они были в тылу врага:

«Заранее было условлено, что я зажгу костер и на него соберутся все парашютисты. Я так ушибся, что не мог встать на ноги, чтобы набрать сучьев для костра. Тогда я подтянул к себе парашют и зажег его. Потом отполз от костра метров на пятнадцать, лег за кусты и, держа наготове автомат, стал ждать. Как знать, кто сейчас придет на этот костер — свои или враги?..

Вижу, кто-то осторожно подходит. Спрашиваю:

— Пароль?

— Москва!

— Медведь! — говорю ответный и добавляю: — Брось свой парашют на огонь и иди ко мне.

— Есть!

Подошел Лукин, за ним Лида Шерстнева, потом остальные.

Километрах в трех-четырех от нас беспрерывно лаяли собаки, будто их кто-то дразнил. Значит, недалеко деревня…»

После войны они встретятся на этой же квартире, пройдут этим же двориком. И не будут узнавать самих себя.

«— Неужели это были мы?.. — Так воскликнул недавно Лукин, когда он, Фролов и Цессарский сидели у меня на квартире в Москве и вспоминали о нашей партизанской жизни, — вспоминал Медведев. — На самом деле, неужели это были мы, сидящие сейчас в штатских костюмах, в удобной квартире, всецело поглощенные мирными делами? Неужели это мы провели множество боев, бывали в самых рискованных делах? Неужели это мы, больные, раненые, тряслись на повозках по грязным, неровным дорогам, не помышляя даже о чистой кровати, о кипяченой воде?.. Как много силы и бодрости было в каждом из нас!»

Теперь это уже «дела минувших дней».

Я уверен: когда-нибудь будет висеть на этом доме, если его, конечно, сохранит сурово-беспощадная реконструкция Арбата, мемориальная доска. С именами и датами, выбитыми на мраморе золотом.

Уже одно имя — Медведев — достойно такого.

Жизнь Дмитрия Николаевича Медведева — как сотни самых разных фантастических судеб, спрессованных в одну: гимназистом выполняет поручения революционного подполья, сражается в продотряде с кулацкими бандами, работает в войсковой разведке Орловской бригады Восточного фронта, под руководством Дзержинского «участвует в ликвидации контрреволюционного подполья, готовившего восстание в Москве и взрыв Кремля». Снова — на фронт. Теперь уже против Юденича. После — ЧК. На Брянщине и в Донбассе.

Только несколько штрихов его биографии, сообщенных Н. Галаном:

«В Донбассе свирепствовали тогда банды Махно и других атаманов. Медведев попросился в самый трудный уезд и вступил в бой со знаменитой Марусей Золотым Зубом, атаманшей самой жестокой в уезде банды. А патом под видом ездового одного из анархистских «идеологов» он пробирается в логово батьки Махно, узнает его замыслы и ликвидирует крупнейшую в тех краях банду атамана Каменюка, на которую Махно возлагал большие надежды.

И опять новое назначение — в Одесское ГПУ. В Одессе Медведеву удается перехватить эмиссара заграничного центра белогвардейцев, под его именем проникнуть в конспиративную квартиру контрреволюционеров и ликвидировать их организацию.

ГПУ поручает Медведеву захватить агентов Махно, которые должны были перебраться в Советский Союз из Румынии. С одним из них, знаменитым Левкой Задовым, Медведев познакомился еще в то время, когда побывал в банде Махно. Зная о сомнениях, уже тогда одолевавших Левку, Медведев убеждает его, перебравшись через границу, сдать оружие и пойти в ГПУ с повинной. Задов бросает оружие, сообщает чекистам, что посланная с ним группа имела задание организовать диверсии на железных дорогах и судостроительном заводе, взорвать электростанции в Одессе и Николаеве.

А несколько позже с помощью того же Левки Медведеву удается захватить адъютанта Махно, прибывшего из-за границы за казной батьки. В тайнике Махно оказались ценности на огромную сумму».

Уже одного этого хватило бы, чтобы обессмертить свое имя. Но в годы Великой Отечественной дела отряда Медведева и его бойца Героя Советского Союза Николая Кузнецова вновь становятся легендой…

— А я вас знаю! — говорит мне Лукин.

— Каким образом? Мне кажется, мы не встречались! — удивился я.

— Однажды врывается ко мне внук. «Дедушка! — кричит. — Здесь о твоей «Императрице» пишут». — И подает мне журнал «Техника — молодежи», где вы сделали первую публикацию.

— Было такое дело…

— Наверное, это закономерно, что мы пришли друг к другу, — сказал Лукин, выслушав историю моего поиска. — Распутать такой клубок одному трудно. Теперь многие недостающие звенья истории «Марии» мы сможем соединить. Как вы на это смотрите?

— Я бы мечтал поработать с вами, Александр Александрович.

— Ну и отлично. Когда начнем?..

— А зачем откладывать! Сейчас…

С того памятного для меня дня нас соединила хорошая, творческая дружба, и не один десяток блокнотов исписал я, слушая рассказы Лукина.