Арбат - [15]

— А как же. Известный молдавский писатель…

— Вот именно. Да нет такого писателя. Это коллективный псевдоним. Написали Поженян, Василий Аксенов и этот… выскочило из головы… Авидий Горчаков. Плод выпендрежа, отрыжка незрелых авангардистов, жаждущих подзаработать на ходовом детективе… В свое время эта вещь наделала шума. Был ажиотажик. Игровая штучка. Не без блеска аксеновской стилистики. Для старых партийцев — это ностальгическая заноза в сознании, веха времени. Ну я и заломил за эту веху три тысячи. Плати, говорю, авансом, а к вечеру достану. Страшный дефицит! Коллекционный раритет… Он уехал, а я кинулся в ЦДЛ, в Союз писателей, в буфет, где квасят опустившиеся писатели и всякая окололитературная шушера, эстетствующие слизняки…

— Две сотни платишь? — говорит один писателишка с мышиными слезящимися глазками. От него так и шибает нищетой. Но сам себе на уме. Я говорю — плачу триста! Тогда, говорит, бери мотор и едем в Переделкино. Я тебе еще и автограф Гришки Поженяна организую. И организовал-таки. Хотел подписать «Поженян», но я настоял чтобы подписал: «От Гривадия Гарпожакса с любовью неутомимому читателю Борису Ельцину». С автографом ушла книженция за двести баксов. Тот лох от Бори к нам еще раз пять приезжал. Новых книг, говорит, Ельцин не читает, библиотеки дома не держит. А взбрендит что-то в голову — велит достать. Мне велит. Домашние и не знают, откуда у него книги появляются…

Несмотря на отчаянные, титанические усилия образовать своих продавцов, набираемых из люмпен-пролетариата, спившихся, деградировавших инженеров, эмэнэсов, художников, ученых, обанкротившихся коммерсантов, молдаван, русских, хохлов, казахов, узбеков, с регистрацией и без, Бульдог терпел фиаско, его постоянно обворовывали сами продавцы, подкладывая на столы «левый» товар. Три-четыре книги в день утаскивали ушлые клиенты, уличные мелкие воришки, тут же перепродававшие их лоточникам на другой стороне улицы за треть цены. В основном воровали молодые девицы, работавшие в паре с ухажером: ухажер отвлекал продавца на одном конце стола, а девица незаметным жестом умыкала книгу под плащ или джинсовую куртку. Бульдог списывал ворованный товар, распекал продавца, грозя уволить. Но где было взять нового? Книжным продавцом надо родиться. Надо болеть книгой. В Москву, ставшую Меккой безработных всего бывшего СССР, хлынули сотни тысяч людей, придумавших себе профессию «продавец». Продавец неважно чего. Продавец всего: ботинок, компьютеров, окорочков, самолетов, пароходов, презервативов. Это так удобно, так соблазнительно-просто — обрести профессию за пять минут, назвавшись продавцом. Не надо учиться, получать какие-то дипломы, свидетельства, а заработок покруче, чем у врачей, инженеров, учителей. Любой деградант, алкаш со стажем, протрезвевший по причине отсутствия денег, объявляли себя продавцами, в продавцы ринулись и малооплачиваемые научные работники, и оказавшиеся за бортом жизни журналисты. Из хорошего продавца вырастали коммерсанты, предприниматели. Это была кузница мелких и средних бизнесменов. Но таковых были единицы. Большую часть составляли отбросы, отрыжка общества, неудачники, сломленные жизнью. И именно эти поблекшие представители гомо сапиенсов попадали к Бульдогу. Ему катастрофически не везло на продавцов, хотя платил он им по-божески: десять процентов с выручки плюс сто рублей в день за выход.

…В мире уличных лоточников есть три вида продавцов: дундук, попугай и певчий дрозд. Дундук — он и есть дундук, лицо его малоподвижно, лицевые мышцы недоразвиты, улыбается он крайне редко, молча стоит у лотка, как часовой-первогодок у поленницы дров, и вяло отражает в своих опрокинутых внутрь глазах, как в стоячей луже, стремительно протекающую мимо него пеструю уличную жизнь Арбата. Он не ловит возбужденным зрачком красивых девушек, их ладные тугие попки, не вычисляет в людском потоке возможного покупателя, воров, коммерсантов, бандитов, банкиров, припарковывающих машины на углу у БКФ-банка. Его сознание не задевает проносящаяся мимо в сверкающих лимузинах, «тойотах», «лендроверах» богатая жизнь. Он не фокусирует зрачок на выражении лиц прохожих, он равнодушен к скрывающейся за яркой прыгающей рекламой неоновых огней жизни казино «Корона» на противоположной стороне улицы, куда входишь за пятьсот рублей, получаешь десять красных фишек и обретаешь право бесплатно пить все, что угодно, в баре, где нет никакой закуски, где тихо журчит золотоносная, доллароносная мутноватая струйка жизни круглые сутки без разделения на ночь и день, лето, зиму, осень. Рулетка не знает времени, не знает времен года. И ты обретаешь всего за пятьсот рублей вход в этот мир и можешь не выходить отсюда неделю, год, вечность, можешь пить, пока стоишь на ногах, потому что присесть тебе негде, здесь нет стульев, и если устал стоять, ты должен идти домой, а если не желаешь, то стой, ходи, играй. И все же находятся маньяки, которые живут здесь неделями, изредка позванивая домой жене, чтобы узнать, как там Дети, и попросить принести к входу в казино пакет с бутербродами. Вообще-то это запрещено, но за доллар охранник прикрывает глаза…