Аракчеев - [61]
Внешним своим видом деревни Грузинской вотчины мало чем отличались от обычных российских селений. Тот же патриархальный быт, что и везде. Те же избы и пристройки, те же скрипучие ворота и широкие дворы, такие же, как и повсюду в России, неухоженные улицы и дороги.
Вступив во владение Грузинской вотчиной, граф Аракчеев решительно взялся за переустройство крестьянского быта. Все в Грузино и в окрестностях его пришло в движение — стало одной большой стройкой. Старые дороги начали приводиться в порядок. Там, где требовалось, прокладывали новые. Неказистые избы и пристройки к ним по распоряжению Аракчеева сносились — вместо них возводились новые. Графу не понравилось местоположение целого ряда деревень — они разбирались и в полном составе переносились на другое место.
Алексей Андреевич был в этой перестройке и заказчиком, и приказчиком. Разработку проекта своей усадьбы он заказал архитектору Ф. И. Демерцову. Позднее, когда граф замыслит в Грузине более грандиозное строительство, он наймет для разработки проектов нескольких профессиональных архитекторов и обучит архитектуре некоторых своих крепостных.
Возведенные дома выходили как на картинке — просторные, чистые, на каменном фундаменте, с каменным крыльцом, без сараев и навесов, по аракчеевскому мнению, только портящих внешний вид. Ставились вдоль дорог ровными шеренгами, на строго одинаковом расстоянии один от другого. Раскрашивались в одинаковые цвета. У домов пролагались дорожки, ровные, аккуратные. Поскольку появилась нужда в несметном количестве кирпичей, новый владелец Грузино открыл собственные кирпичные заводы.
Берега Волхова, покрытые густым лесом, Аракчеев приказал очистить. По окончании уборки урожая, дождливой осенью, крестьян сгоняли на рубку деревьев. Лес рубили и в других местах — там, где граф пожелал расширить покосы или пашни. Но наряду с этим по распоряжению Аракчеева сажали и много новых деревьев — вдоль дорог, у домов, вокруг прудов.
Привыкший во время жизни в родительском доме к чистоте и порядку, он потом везде, где бы ни приходилось ему проживать, старался устраивать себе быт в соответствии с этой своей привычкой. Покосившиеся дома, захламленное, заросшее бурьяном пространство между ними, безобразные дороги, по которым после дождей ни проехать, ни пройти, — все это претило самой его натуре. Отсюда и проистекал тот азарт, с которым граф взялся за переделку своего имения.
По словам историка Н. Г. Богословского, Аракчеев перестраивал деревни «без всякого соображения в отношении к хозяйству крестьян, но для вида, чтоб все было симметрично, прямо и гладко»[118]. Думается, подобное мнение, разделявшееся и другими историками, а также высказанное некоторыми современниками Аракчеева, не вполне согласуется с фактами. Если владелец Грузинской вотчины не уделял крестьянским хозяйствам никакого внимания, то отчего же тогда росла их доходность? Из сохранившихся документов видно, что в 1797 году Аракчеев собирал со своих крестьян: за первую половину года — по 4 руб. 60 коп. с души (с 2000 душ крестьян им было собрано 9200 руб.), за вторую половину — по 4 руб. 75 коп. (с 1993 душ было получено 9500 руб.). Спустя двадцать лет Алексей Андреевич будет собирать по 18 руб. с души, а численность крестьян, уплачивающих оброк, возрастет до 2368 человек. Но оброком доход с Грузинской вотчины не ограничивался — к нему добавлялись, в частности, поступления от крестьян-торговцев по 2500 руб. с души, от продажи сена, дров, домашней птицы, ягод и фруктов из графского сада и т. п.
О доходности хозяйства своих крестьян Аракчеев заботился не меньше, чем о внешнем облике деревень. Однако увеличивать ее он с самого начала стремился не только путем повышения заинтересованности крестьян в своем труде, то есть путем улучшения их быта, но и посредством усиления надзора за ними. Перенос деревень с прежних мест на новые, установка домов прямой линией вдоль проездных дорог, сама конструкция крестьянских домов без пристроек, разработанная графом, — все это казалось лишенным какого-либо хозяйственного смысла, а смысл на самом деле здесь был: крестьянское хозяйство становилось удобным для надзора за ним. Проезжая по территории своей вотчины, Аракчеев мог видеть, чем занимался каждый крестьянин, как он трудился, как содержал свой дом, свое хозяйство. Не случайно Алексей Андреевич такое большое внимание уделял дорогам, которыми буквально изрезал земли Грузинской вотчины. Дорогами были насквозь пронизаны не только селения, но и поля, где крестьяне работали.
В центре своей вотчины — в деревне Любуни, на пригорке, Аракчеев приказал построить высокую башню, увенчанную большим позолоченным яблоком. Это яблоко было видно издали, но и граф, забираясь в башню, далеко видел, особенно через артиллерийскую подзорную трубу, которую он неизменно брал с собою, когда ехал осматривать имение. Садился в свою обсерваторию под яблоком, пил чай и поглядывал по окрестностям. Впоследствии он на этой башне соорудил какое-то устройство типа эоловой арфы. Крестьяне, проезжая мимо вечером или ночью, слышали странные звуки и крестились от страха.
