На том конце сонный голос побурчал:
– Афанасий Северский у аппарата.
– Афанасий, это Ильин. Слушай и не перебивай. Ты мне должен сто рублей. Закроешь этот долг и завтра получишь ещё столько же. Надевай фрак, гримируйся в меня. Да, как тогда на юбилее. Тебе надо опоздать на десять минут, просидеть в ложе и уйти за десять минут до конца. Да, чтоб ни с кем не встретиться. К любовнице мне надо. Да, представь. Сто, не торгуйся. Отбой.
Посмотрел на часы. Чёрт, просил же не перебивать – разговор занял на полминуты больше. Открыл ящик стола, достал «веронал1». Ровно через три с половиной минуты он дважды нажал на кнопку звонка справа от двери аптеки.
***
– Что сказал Ильин? – Зина протянула мужу чашку мятного чая, села рядом в плетёное кресло, накинула плед.
– Стоит на своём. Всё берёт на себя.
Зина кивнула.
– А дочь?
– Нам призналась. Рыдала по бедному Бондареву. Но после разговора с отцом молчит. Заусайлов потом рассказал, что Ильин попросил его отправить жену с дочерью куда-нибудь на время суда. Боится, что она порушит его версию. Александр Николаевич ему пообещал.
Зина снова кивнула. Константин Павлович взял жену за руку:
– Что делать мне?
– Решай сам. Я бы оставила за ними право на выбор. Но думаю, он уже сделан. Хотя как Нина сумеет жить с таким грузом, я не знаю.
Вокруг подвешенной к потолку террасы лампы кружилась пара мотыльков, затрещали цикады. Пузатая луна осторожно карабкалась по чёрному небу, отталкиваясь от ненадёжных ступенек просыпающихся звёзд. Зина уселась мужу на колени, прижалась к груди.
– Костя. Пообещай, что ты не будешь меня бранить?
Он отстранился, посмотрел на жену – в глазах плясали чёртики.
– Тебя? За что?
– Закрой глаза. И не подглядывай.
Лёгкие шаги прошелестели по молодой траве, скрипнула дверь, снова шаги.
– Открывай.
В плетёной корзинке, с голубым шёлковым бантом на шее, тихо посапывал мокрым носом чёрный щенок. Константин Павлович посмотрел на застывшую в ожидании жену.
– И как мы его назовём?
Зина захлопала в ладоши, даже подпрыгнула.
– Умный у нас в семье ты, ты и имя придумывай.
– Да уж, умный…
На столике рядом с креслом стоял забытый с субботы набор для преферанса. Константин Павлович откинул крышку, не глядя вытащил карту – трефовый валет.
– Пускай будет Треф. Тебе нравится?
