Аптека на болоте - [81]
Естественно, это лишь отдельные штрихи в особой «науке» ходьбы по болотам. Каждый из Вас, побывав на болотах 2–3 раза, быстро наберется собственного опыта. Но лучше, если рядом с Вами знающий человек. «В распутицу хляби не одолеть. В болотах держитесь трилистки. Бойтесь ключей и обходите каждое бучило», — так напутствовал проводник топографа В. М. Питухина. А студенты, работавшие с нами на болотах, представляют это так:
Уже более 30 лет каждое лето я работаю на болотах различных регионов страны. Приходится там встречаться с многими людьми, имеющими самое упрощенное представление о болотах, и отвечать на разные вопросы. Но чаще всего спрашивают, можно ли утонуть в болоте. В очень критические ситуации я не попадала, однако довольно острые моменты переживала. Опишу один из них.
В 1970 г. мы были в экспедиции в Забайкалье, в долине р. Селенги, вблизи ее устья. Как-то в конце дня мы решили возвратиться в лагерь напрямик, вдоль берега Байкала. Берега там низкие, заболоченные, а местами покрыты лишь отдельными крупными кочками осок, хвощом и другими травами, постепенно все более редкими кустиками, уходящими в воду.
В сентябре темнело быстро, и мы с коллегой торопились. Тем более что погода портилась: с озера шел сильный накат, на горизонте темнели тучи. Нам не хотелось забираться в глубь болота, и мы шли самым краем берега, на контакте озера и болота. Кочки вначале держали хорошо, хотя и крутились под ногами, и мы бойко прыгали с кочки на кочку, иногда лишь проваливаясь между ними. Но ветер крепчал, воды нагоняло на берег все больше и больше. Скоро из-под мутной пенящейся воды выглядывали только верхушки кочек. Идти стало труднее, вода заливала сапоги… Нам казалось, что мы прошли большую часть пути. И, конечно, возвращаться не хотелось. Вот здесь-то и был момент, когда еще можно было обойтись только мокрыми ногами. Но здравого смысла не хватило, и мы с трудом, но шли вперед. Вдруг под ногами мы перестали чувствовать «твердь», а кочки, как в бездну, уходили вглубь. Вытаскивать ноги становилось все труднее. Интуиция подсказывала, что задерживаться нельзя и из каждой очередной западни надо как можно скорее выбираться. Быстро темнело; поэтому мы не сразу поняли, что попали в плывун. Что такое плывун, думаю, особенно объяснять не надо. У нас же это был очень мелкий песок с торфом, на значительную глубину взвешенный в воде. А тут вода еще сверху прибывала.
Мы поняли, что спасти нас может только чудо. И вдруг «чудо» в виде небольшой лодочки запрыгало на волнах вдали чуть заметной точкой. Наши отчаянные крики были услышаны. А может быть, случайно посмотрев на берег, сидящие в лодке увидели, как мы размахиваем руками. Во всяком случае, лодка стала приближаться к нам. Скорее всего, местные жители знали это страшное место. Но к самому берегу подойти оказалось невозможно. Собственно говоря, и берега, как такового, здесь не было. Лодка остановилась в отдалении, ближе подходить было рискованно. И нам ничего не оставалось, как забираться в ледяную воду Байкала. Но это было спасение, и ничто уже не страшило: ни холодная вода, ни мое неумение плавать. Хорошо, что залив был мелкий, вода доставала только до плеч, а волны лишь иногда закрывали с головой. Вот так благополучно окончилась наша встреча с плывуном на прибрежном болоте. Правда, чувство беспомощности перед грозной стихией осталось надолго.
Но не всегда в литературе мы читаем о трагических историях, связанных с болотами. И вновь обратимся к представлениям о них публицистов и писателей. Начнем с рассказа А. Никитина: «Несколько лет назад мне довелось совершить одно из самых необычных путешествий… И целью этой экспедиции были болота… Работая достаточно долго в краю переяславских болот, не раз отшагивая нелегкие километры по пружинящим бурым торфяным полям торфоразработок, где добыча велась когда-то вручную, я не был совсем уж новичком и потому мог представить, что именно скрыто от нашего взгляда под обманчивой ярко-зеленой оболочкой мхов, тонких сосенок, елочек и берез. Между этим и тем было такое же соотношение, как между жизнью и ее результатом. Не смертью, нет. Именно результат жизни тех биологических сообществ, которые мы наблюдали на поверхности болота и в самом верхнем слое. Он оказывался перед нами, когда мы извлекали на поверхность трубку торфяного бура, уходившего иногда на восемь, девять и даже двенадцать метров. В рыжей или темно-оливковой массе осоки, сфагновых мхов, веточек кустарничков и почти целиком сохранившейся пушицы, белыми султанчиками качавшейся на грядах среди мочажин, ощущалось нечто изначальное: не грязь, не отбросы, не трупы, а нечто большее, чем холодные пласты глины, выстилающие дно болот. Пожалуй, иное состояние жизни».
В этих высказываниях — еще один поворот темы: функционирование болот, но взглядом неспециалиста. На самом деле все гораздо сложнее. При изучении функций (жизни) болот специалистами собрано огромное количество цифр по приросту фитомассы, ее опаду, запасам, поступлению и накоплению химических элементов в фитомассе, торфе и др. Но не будем особенно углубляться в эту тему. Позволю себе напомнить лишь несколько азбучных истин: болота — живые системы; они растут вверх и вширь. Теперь попробую ответить на такой часто задаваемый вопрос: как и когда возникли наши болота, или, иначе говоря, сколько лет болотам разных географических зон.
Это первое на русском языке обстоятельное и систематизированное изложение истории загадочного природного явления, с глубокой древности называемого «чумой». В книге приведено много бытовых и исторических подробностей, сопровождавших эпидемии чумы, а путем включения официальных документов и иллюстративного материала авторы постарались создать для читателя некоторый эффект присутствия как на самих эпидемиях, так и при тех спорах, которые велись тогда между учеными. Издание предназначается широкому кругу читателей и особенно школьникам старших классов, студентам-медикам и молодым исследователям, еще не определившим сферу своих научных интересов.
С каждым днем появляется все больше научных фактов, подтверждающих, что видовой состав нашего микробиома – невидимой микробной экосистемы, обитающей в организме каждого из нас, – играет ключевую роль в состоянии здоровья человека. «Эффект микробиома» – это первая книга, в центре внимания которой – активно появляющиеся сегодня научные данные о том, как на формирование микробиома влияет способ появления человека на свет. Тони Харман и Алекс Уэйкфорд задают важные вопросы о потенциальных отдаленных последствиях таких ставшими обычными вмешательств в роды, как кесарево сечение или применение синтетического окситоцина, и делятся с читателями новой информацией о том, как искусственное вскармливание влияет на видовое разнообразие микробиома младенцев. В книге содержится информация от экспертов из разных стран, в том числе акушерок, разработчиков глобальной политики в сфере здравоохранения, профессионалов в области педиатрии, иммунотоксикологии и генетики. Книга предназначена для родителей, акушерок и других специалистов в области здравоохранения.
Содержит вопросы этиологии, эпидемиологии, клинической картины, диагностики и лечения разных форм иерсиниозной инфекции у детей. Предназначено для студентов 4–6–го курсов педиатрического, лечебного и медикопрофилактического факультетов по дисциплине «Детские инфекционные болезни».
Содержатся данные об основных инфекционных заболеваниях, для которых одним из клинических проявлений является экзантема, часто специфическая. Приводятся критерии клинической диагностики этих заболеваний, даются практические рекомендации по лечению детей с данной патологией. Предназначено студентам 5–6–го курсов всех факультетов, а также врачам–интернам.
Описываются особенности этиологии, механизмы развития, классификация, клинические данные, диагностика и профилактика дизентерии. Рассматриваются основные вопросы этиотропной терапии с учетом изменившихся подходов к лечению данного заболевания. Предназначено для студентов 4–6–го курсов лечебного, педиатрического, медико–профилактического факультетов.
В. Л. Ривкин — докт. мед. наук, проф., зав. патентно-информационным отделением НИИ проктологии М3 РСФСР; Л. Л. Капуллер — докт. мед. наук, проф., зав. патоморфологической лабораторией того же института. Во втором, дополненном и переработанном, издании (первое вышло в свет в 1976 г.) на основании собственных исследований приведены данные в пользу концепции возникновения и развития геморроя из патологически измененных групп кавернозных вен прямой кишки, закладывающихся в процессе нормального эмбриогенеза. Приведены новые сведения о распространенности геморроя, особенностях его течения при беременности, более детально описаны оперативные способы, в том числе разработанные авторами модификации, и методы консервативного лечения разных форм и стадий геморроя.