– Позвольте догадаться, – Элисон горько улыбнулась. – Туда тоже запрещено спускаться?
– Вы смышлёная юная леди, – миссис Уоллес остановилась перед второй дверью от самого конца коридора. – И всё правильно понимаете.
Женщина толкнула дверь, и Элисон, заглянув через плечо домоправительницы, увидела довольно опрятную, небольшую комнату с одним узеньким окошком, вид из которого приходился как раз на озеро. Постель, стоявшая справа, была заправлена. На невысокой тумбе рядом с ней девушка заметила слой пыли.
– За стеной находится спальня Александра, – проговорила домоправительница, позволив Элисон пройти в комнату и оглядеться. – Но я решила, что тебе будет удобно именно здесь, а не там.
Девушка обернулась к ней и прочла в её глазах понимание и сочувствие.
– Спасибо вам за... вы знаете, за всё...
– Я ещё ничего не сделала, миледи, – миссис Уоллес улыбнулась, приветливо и мягко. – Оставлю тебя на время, располагайся, привыкай, а я пока проверю, как там дела на кухне.
Она ушла, закрыв за собой дверь. Элисон подошла к окну и, одёрнув в сторону штору, стала вглядываться в скрытый под утренним, густым туманом зелёный луг под стенами замка. Девушка услышала вой собаки, доносящийся где-то со стороны северных стен, тоскливый и одинокий. Она разглядела в нескольких футах от леса, скрывавшего часть озера, небольшой, ничем неогороженный участок земли с полуразрушенными надгробными плитами; девушка насчитала примерно одиннадцать могил. Первые лучи солнца падали на серые камни, а туман, подступающий к холмам, становился гуще и выше...
Элисон сама готова была вот-вот взвыть от тоски: это Богом забытое место, этот жуткий замок, где ей не с кем даже будет проводить своё время. Ненавистный муж, который либо не оставит попыток добиться от неё исполнения супружеского долга, либо, что ещё хуже, совсем забудет о ней, а сам будет развлекаться где-то в своё удовольствие. А она останется здесь, одинокая в своём несчастье... Элисон села на постели, лениво стянув с себя плащ и сбросив его на пол. На ней всё ещё было подвенечное платье, и она уже жалела, что снова надела его этим утром, уезжая из дома. Элисон разделась, с головой забралась под одеяло и, отвернувшись к стене, закрыла глаза. И пусть она не могла заснуть, Элисон не выходила из комнаты и до самых сумерек оставалась в постели.
***
Было уже совсем поздно, когда Элисон, приоткрыв дверь своей спальни, выглянула в коридор. Было ли что-то видно? Помещение большое, неосвещаемое, девушка не могла разглядеть даже конца коридора. В комнату проникал свет луны, хоть и слабый, но оставаться здесь Элисон больше не могла: чужие стены словно давили на неё, а из-за долгого пребывания в постели разболелась голова.
Девушка вышла из спальни, тихонько закрыв за собой дверь, и, касаясь рукой стены, пошла вперёд по коридору. Поначалу её сопровождал лишь стук каблуков её ботинок, в которых она приехала сюда. Темнота, сырость и едва ощутимый ночной холод, возможно, пробившийся внутрь с улицы через щели – Элисон поняла слова экономки, в это время здесь действительно было жутко. А уж проверять, что находится в правом крыле замка, она точно не собиралась. По крайней мере, в такие вечера.
Элисон медленно дошла до лестницы, ведущей на первый этаж, спустилась, вздрагивая при каждом скрипе какой-либо ступеньки, и вдруг услышала голоса, доносящиеся откуда-то справа. Насколько она могла припомнить, там, в конце коридора, находилась кухня. Девушка запахнула свой длинный халат и не спеша направилась к приоткрытой двери, откуда в коридор лился заметный свет огня.
– Холодно нынче, верно? – услышала Элисон незнакомый мягкий голос женщины, по-видимому, очень молодой.
– По ночам, – утвердительно отвечал на этот раз мужской голос, низкий и грубый. – Лето, как-никак, на дворе.
– Как надоели эти вечные туманы! Если б только была возможность, я бы уехала из этой чёртовой глуши в город! А вчера ночью я опять слышала какие-то звуки со стороны озера. Жуть!
– Как будто бы в городе туманов не бывает! Да и куда тебе в Лондон? Никому ты там не нужна, девчонка из деревни!
– Помолчал бы ты, старикашка. Сам-то, небось, спишь и грезишь, как убраться отсюда...
– Не чеши язычком, девушка! Я на Ривзов проработал шестьдесят лет, и никуда уходить не собираюсь. Всю жизнь здесь пробыл, и не жалуюсь.
– Вот когда ты совсем одряхлеешь, хозяин возьмёт и выкинет тебя к чертям!
– Тише, София, тише, – третий голос принадлежал миссис Уоллес, Элисон узнала его, подойдя ближе к двери. – Чертей всяких удумала вспомнить на ночь глядя. Недобрый знак.
– Эх, молодёжь невоспитанная нынче, – снова захрипел старик. – В моё время дамочки и рта боялись раскрыть без мужского слова.
– Так то в твоё время, Жан! Ещё и дамочки! Какая же я дамочка? Я в деревне родилась, да, кажется, всю жизнь там и проживу.
Элисон приоткрыла дверь кухни, в глаза ей тут же ударил свет пламени из камина, находящегося слева, позади огромного стола, где лежали различные корзинки, банки, столовые приборы, да тряпки. У стены с правой стороны стоял невысокий, но широкий столик, покрытый дырявой, старой скатертью; за столом сидели миссис Уоллес и уже известный Элисон старик-конюх Жан.
