Апозиопезис - [7]

— Погоди, погоди, браток, — буркнул он негру, который запирал за неспешно отбывшей повозкой ворота, — где это ты сегодня был?

— На рынке, на Зеленой площади, — бросил Алоизий через плечо. — И все пытаюсь рассказать, чего узнал от своих информаторов.

Информаторами джинна была банда уличных мальчишек в возрасте от четырех до четырнадцати лет, парочка доверенных еврейских торговок рыбой и домашней птицей и кошерный мясник из бойни при рынке. Помимо того, джинн поддерживал исключительно хорошие отношения с лавочницами, необычной женской кастой, которую до смерти боялись все рыночные воры и мошенники, и которой полиция кланялась в пояс. Алоизий был знаком даже с их аристократией — богатыми, внушительных размеров бабищами с острыми, словно бритва, языками и связями на всех остальных варшавских рынках. Данил верил, что такое возможно, поскольку его слуга умел быть чрезвычайно вежливым, а его нетипичная красота могла завербовать для него сторонников среди прекрасного пола. Хотя, с другой стороны, очень многие считали, что лавочницы — это какой-то третий пол, так что прилагательное «прекрасный» к ним никак не подходит.

— Ну, и чего ты там узнал? — Данил прошел во флигель, где наряду с лабораторией имелась большая кухня.

Алоизий снял коротковатый ему сюртук, бросил его на спинку стула, вытащил из шкафа самовар и поставил его на столе. При этом он крутил носом, втягивая в себя запах дыма, все еще курившегося над тиглем.

— Что это такое? Чегой-то мне напоминает, — задумчиво вздохнул он. — Странно. Мне показалось, словно бы я вернулся домой. Много-много лет назад, когда мир еще был молод. Пахнет словно прошлое, вот только запах ни к чему не могу приписать. Похоже на курения из святилища Ваала… Нет! Так пах Хаджар, черный камень из Мекки! Я сам помогал крепить его в стене святилища.

— Как же, как же! Как всегда ты врешь! Это купленный мной расплавленный аэролит, — с гордостью заявил Данил. — После нагрева выделяются какие-то газы. Похоже, в нем находятся соединения углерода, быть может, органического происхождения. Наверное, это они так пахнут. Аэролит во льдах Гренландии обнаружили датские путешественники. Пару громадных, весящих тысячи пудов обломков они привезли на корабле в Копенгаген, третий попал в Швецию. От них я взял осколки и всю мелочь. Как сам видел, вышел целый воз.

— Аэролит? То есть, камень с неба[9]? — Непроницаемое в обычных обстоятельствах лицо Алоизия сменилось выражением неподдельного изумления. — Метеорит! Что вы говорите! И за эту вот кучу космического мусора вы заплатили тридцать тысяч рублей?

От удивления лакей чуть не сел на месте. Где-то с месяц назад Данил взял огромный кредит в Коммерческом Банке, полностью под залог дома, полученного в наследство от деда. При этом он объяснял, что деньги вложит в весьма прибыльное дело и вернет кредит раз-два! А после этого на все средства купил телегу вонючих камней. Алоизий не мог поверить, что это правда. На кой черт кому-то раздробленный аэролит?

Они стали банкротами, и наверняка в любой прекрасный день очутятся на улице. Все наследство графа Ходкевича пойдет псу под хвост. Молодой барич окончательно сопьется, ну а джинн утратит репутацию сверхъестественного опекуна.

— Если бы не то, что ты черный как смола, я бы сказал, что ты побледнел, — заметил Данил. — Плохо себя чувствуешь?

— А хозяин точно уверен, что закупка аэролита была удачным вложением капиталов?

— В самую десяточку! Скажи лучше, что ты там узнал на рынке.

— Вчера вечером в Оперном был зверски убит австрийский посол, что находился в Варшаве проездом, — начал Алоизий.

— Интересно, — хмыкнул Данил, усаживаясь за громадным письменным столом, исполняющим одновременно функции лабораторного и обеденного. — Так вот о чем сплетничают рыночные торговки? Что уже ни о чем другом они уже и поговорить не могут?

— Тут же было арестовано несколько замешанных в дело личностей, в том числе — пани Люцина Чверчакевич. — Алоизий поставил перед хозяином тарелку с ломтями хлеба и сыра.

— По слухам я ее знаю. Пани издает женские календари; имеется у нас и ее кулинарная книга — вон она стоит, там, рядом с «Некромиконом», — инженер указал на шкаф в углу, заваленный томищами. — Но почему ты считаешь это сообщение столь важным?

— Пани Чверчакевич пребывала в компании женщины, подданной Германского Рейха[10], которая тоже попала под арест. Говорят, будто бы та немка — это чиновница во Дворце Наместника.

— Геня?!.. — Данил отложил бутерброд и схватился из-за стола.

— Все говорят, будто бы то афера с сильным политическим душком, слишком даже подванивающая камерой в Десятом Павильоне и виселицей, — прибавил Алоизий. — Кроме того, обстоятельства убийства весьма подозрительны. Разное говорят. К примеру, что покушавшейся была примадонна, что Оперу посетил демон, что было применено какое-то необычное оружие; не исключено участие факторов из иной действительности. Сплетни плодятся словно кролики!

— Ей необходимо помочь! — Данил опал на свое место. — Не знаю, как она во все это влезла, но наверняка она невиновна. Не может такого быть, чтобы в таком деле она приняла участие сознательно. У нее слишком мягкое сердце, я это прекрасно знаю.