Апозиопезис - [18]

Только ведь он был таким прелестным… Даже в одеянии этой нищенки, даже с поцарапанным лицом. Пускай он и лепетал какую-то бессмыслицу, сообщение было четким и ясным — он желает ее и не может согласиться с разрывом. Ну, и что теперь с ним делать? Как от него избавиться? Генриетта почувствовала нарастающий ком в горле, пронзительную печаль, выжимающую слезы из глаз. Ну почему она не могла быть обычной девушкой? Ну почему это именно ей следовало выполнить обязательства прусского юнкера и записаться в армию? Ее две младшие сестры наверняка сейчас трахаются с соседскими красавчиками, а вот она не имеет права ну хотя бы чуточку влюбиться в скромного джентльмена. Ах, мир такой несправедливый!

— Ты плохо себя чувствуешь? — Данил приковылял к ней, охая и держась за бедро, как будто забыл, что притворяться старухой уже не надо. — Ты, вроде, побледнела. Это, видно, твоя болезнь, правда? Возьми меня под руку, пожалуйста.

По больничной лестнице, перескакивая через несколько ступенек, сбежало двое жандармов. У одного в руке был пистолет, второй уже обнажил саблю.

— Стой! Не двигайся! — визжал тот, что с револьвером. — Лапы прочь, лахудра старая!

Это всего лишь жандармы, с которыми она должна была встретиться в больнице, и которые были представлены ей в гарнизоне в качестве напарников. Данила они приняли за шпиона или террориста. Генриетта вздохнула про себя. Вот нужно позволить, чтобы инженера арестовали и сунули в каталажку. Посидел бы пару недель в Павяке, пока дело не завершится. Во всяком случае, ничего страшного бы с ним не произошло. Если, конечно, не считать неприятностей в ходе допросов, но побои и пытки, как учит прусская школа, лишь закаливают дух.

— Спокойно, это мой человек, — сообщила юнкер-девица авторитарным тоном, осадив жандармов на месте. — Информатор и эксперт в научно-технических вопросах.

— Что-то не выглядит он достойным доверия, — буркнул один из офицеров, но пистолет сунул в кобуру. — Он переодет женщиной.

— Нет, нищенкой, — не согласился с ним Данил.

— Кандидатуру этого джентльмена утвердил лично его высокопревосходительство фельдмаршал… — Можно было и не заканчивать, поскольку жандармы тут же вытянулись в струнку. — Пойдем, господа. Я хочу осмотреть жертву, а герр инженер будет нас сопровождать.

Данил выпрямился, сжимая зубы и пытаясь проигнорировать боль. Он совершенно не знал, в чем тут дело, какой фельдмаршал его утвердил и в качестве кого, но пришел к выводу, что умение приспособиться к ситуации крайне важна в работе ученого, в связи с чем его следует развивать на каждом шагу. Он улыбнулся Генриетте и предложил ей руку, та приняла приглашение с грозной миной, но продела свою руку в его и позволила себя вести. Пара направилась за жандармами, и, пользуясь близостью девушки, Данил тут же склонился к ней, чтобы тихонько потребовать объяснений. Ее тепло и запах подействовали на него словно недавний удар в спину. Инженер даже пошатнулся и чуть не утратил равновесия от полноты впечатлений.

— Я участвую в расследовании, касающемся убийства, о котором ты наверняка слышал, — шепнула юнкер-девица. — Здесь ты в качестве научного консультанта, официально завербованного на время следствия. Мне не хотелось тебя во все это вмешивать, но раз ты сам сюда за мной пришел…

— Я и не знал, что ты работаешь в жандармерии.

— Потому что я и не работаю, — прошипела Генриетта. — Не расспрашивай, сейчас на это нет времени.

Они вошли через украшенный колоннадой портал, ведущий во внутренние помещения больницы, и очутились в светлом вестибюле со стенами, побеленными по современной моде. Жандармы вели их по одному из коридоров, не обращая на заинтересованные взгляды немногочисленных пациентов и медиков. Затем все вошли в палату, перед которой стояли двое охранников с оружием. Внутри стояла только одна кровать, в которой лежала красивая, худощавая женщина. На стуле рядом с кроватью сидел явно озабоченный элегантно одетый джентльмен лет тридцати. В углу стояли пожилая женщина и бородатый доктор, который что-то тихонько объяснял собеседнице. Увидав входящих, он досадливо наморщил лоб.

— Пострадавшая — Бронислава Довяковская, дива Варшавской Оперы, — кратко пояснила Генриетта, нетерпеливым жестом отослав жандармов. — Она подозревается в том, что стала причиной смерти барона фон Лангенау. Сама я уверена, что она не имела со всем этим ничего общего, но была использована лишь в качестве запала, активизирующего взрывчатку. Черт подери, я так надеялась, что она пришла в себя, и что из нее удастся хоть что-нибудь вытянуть. Похоже, мы пришли сюда напрасно.

Данил неуверенно глянул на лежащую без сознания бледную примадонну. Сам он ее не знал, поскольку не бывал в театре, кроме того — на ухо ему наступил медведь, так что музыкой он совершенно не интересовался. Инженер хотел было подойти к кровати, но врач заступил ему дорогу, на что сидевший у изголовья панны Довяковской мужчина поднялся на ноги и незамедлительно встал рядом с медиком.

— И что это должно значить? — возмутился бородач, указывая на одежду Данила. — Я доктор Винингер, военврач в чине капитана гвардии. Здесь командую я. Как вы смеете входить в больницу в чем-то вот таком?… Вы же можете занести сюда многочисленные болезни и паразитов. Незамедлительно покиньте палату, немедленно!