Апостол зла - [21]

Эв покачал головой.

— Нет. Мне надо еще поработать. Кстати о работе: я так понял, что вы собираетесь представить статью на конференции в Пало-Альто?

— Я подумала, попытка не пытка, — отозвалась она, вдруг почувствовав себя неловко. Хоть у нее было полное право представить статью, ей казалось, что она перебегает ему дорогу.

— Я убежден, что она будет блестящей, — сказал он. — Желаю удачи.

— Вы в самом деле не хотите с нами выпить? — спросил Раф.

— Решительно. Я должен идти. Доброй ночи.

— Серьезная личность, как вы считаете? — заметил Раф наблюдая за уходящим Эвом.

— Наверно, поэтому он мне нравится, — ответила Лизл. — Рядом с ним я себя чувствую извращенкой и наркоманкой.

Она продолжила поиски Уилла, но того нигде не было видно.

Странно. Он с таким энтузиазмом встретил известие о том, что университетское кинематографическое общество раздобыло полную восстановленную копию классической ленты Фрица Ланга, и все рассказывал ей о новых, недавно обнаруженных частях фильма. И сегодня днем говорил, что постарается попасть на просмотр. В его голосе прозвучал какой-то печальный оттенок, словно он знал, что такой возможности не представится. Очень жаль. Ему бы понравилось. Лизл когда-то смотрела по телевизору укороченный вариант, и он не произвел на нее особого впечатления. Но сегодня, в кинотеатре, в темноте, на большом экране, калейдоскоп образов завораживал.

Для Рафа это стало своего рода прозрением.

— Знаете, — заговорил он, повышая голос, когда они двинулись в ночь, — я все думаю, пошел бы на пользу этому фильму звук?

— Актерской игре, безусловно, пошел бы.

— Верно. Отпала бы необходимость во всех этих гримасах и экзальтированных жестах. Но отсутствие звука заставило режиссера максимально использовать визуальные средства. Это все, чем он располагал. Он не мог ничего сказать и был вынужден изображать. Вот моя новая теория в области кино критики: если можно закрыть глаза и продолжать следить за сюжетом, лучше сэкономить пленку для других целей и передавать пьесу по радио. А если можно заткнуть уши и следить за развитием событий одними глазами, есть все основания утверждать, что перед вами чертовски хороший фильм.

Шагавшая впереди пара явно слышала это, ибо мужчина оглянулся и принялся опровергать теорию Рафа, перечисляя ленты, завоевавшие приз Академии киноискусства. Лизл узнала его, он был с факультета социологии. Вмешались еще несколько возвращавшихся с сеанса зрителей, и через пару минут Лизл оказалась в центре дружеских, но горячих дебатов, в окружении целой толпы, продвигавшейся по восточному кампусу. Вся компания ввалилась к «Хайди», оккупировала самый большой стол и принялась заказывать одну за другой новые порции выпивки, обсуждая теорию Рафа и собственно «Метрополис».

— Визуально ошеломляет, да, — говорил Виктор Пелхэм с социологического факультета, — но вся эта классовая борьба и политика решительно устарела.

— Перепевы Герберта Уэллса, — подхватил кандидат в доктора по языку и литературе. — Ленивые богачи, резвящиеся наверху, и угнетенные рабочие, изнывающие от труда внизу — это элои и морлоки из «Машины времени».

— Меня не интересует, кого он перепевает, — заметил Пелхэм, — социалиста вроде Уэллса или хоть самого Маркса — все это дерьмо насчет классовой борьбы давно вышло из моды. Просто стыдно. Только фильм портит.

— Возможно, не так уж и вышло из моды, как вам кажется, — возразил Раф.

— Правильно! — засмеялся Пелхэм. — Кто тут истинный «сверхчеловек», попрошу встать.

— Я говорю не о такой ерунде, как «сверхчеловек» или «недочеловек», — мягко пояснил Раф. — Я говорю о Высших и Низших, или, для ясности и простоты, о Потребителях и Творцах.

За столом воцарилось молчание.

— Вот где реальный водораздел, — продолжал Раф. — Есть те, кто предлагает новое, изобретает, модифицирует и совершенствует. И есть другие, которые ничего не вносят, но пользуются всеми благами этих новшеств, изобретений, модификаций и усовершенствований.

— Выходит, еще один вариант элоев и морлоков, — подсказал кто-то. — Творцы наверху, Потребители внизу.

— Нет, — сказал Раф. — Это означало бы, что массы Потребителей — рабы всесильных господ Творцов, но так не получается. В действительности Творцы — рабы масс, обеспечивающие их высочайшими достижениями искусства и современной науки. Расхожее представление Уэллса об элите элоев, которая обязана своим комфортабельным образом жизни труду огромных масс морлоков, устарело. Массы Потребителей обязаны своим здоровьем, сытым брюхом и благами цивилизации усилиям крошечной доли Творцов, затесавшихся между ними.

— Я не понимаю, — признался кто-то. Раф улыбнулся.

— Это концепция не простая. И четких границ тут нет. И разделительная линия совсем не так очевидно соответствует материальному положению. Творцам часто выпадает награда и слава за их труды, но на протяжении всей истории бесчисленные Творцы проводили жизнь в безвестности и страшной бедности. Посмотрите на Эдгара По, на Ван Гога, вспомните физиков и математиков, труды которых изучал Эйнштейн, основывая на них теорию относительности. Кто помнит их имена?

Никто не ответил. Лизл оглядела стол. Все глаза были устремлены на Рафа всех загипнотизировал его голос.