Апокалипсис - [11]

— Представляешь, каково мне было, когда Гриша спросил нас про анализ? — мама грустно улыбнулась, — тогда я решилась рассказать часть истории. А сегодня — всё остальное.

— Когда ты пошла в лес ночью, ты уже знала, что будет? — спросил отец, — Валя, было бы лучше, если бы ты хоть как-то намекнула… с тобой могло всё, что угодно случится!

— Нет, Коля, не могло, — мама покачала головой, — та женщина не допустила бы ничего плохого. Я в этом уверена. И я действительно была без сознания, и не знала точный день, когда это случится. Она сказала, что моё эмоциональное состояние было очень важно для процесса, а она вынуждена следовать рецептам из того манускрипта… поэтому всё случилось так.

— Ясно, — кивнул отец.

После этого разговора мы молчали минут десять, но не расходились. А потом, мало-помалу, заговорили о других делах. Про папину работу. Про проклятую пандемию, которая всех достала. Про Кавказ и его историю… дошли и до моего будущего прыжка к другой звезде. И в этот раз мама приняла эту новость. Конечно, её беспокойство не исчезло — но где-то в глубине её глаз я читал совершенную уверенность в том, что всё будет хорошо.

8

Всего за день техники на лунной базе под руководством Кая и Льва умудрились создать полноценную жилую капсулу. Конечно, она была очень миниатюрных размеров, которые даже близко не могли сравниться с изделием погибшей венерианской цивилизации. Ведь любая дополнительная масса будет означать увеличение количества прыжков а, значит, и времени всей миссии. Тем не менее, там было всё необходимое: система жизнеобеспечения, способная поддерживать жизнь одного человека в течение целого месяца, запас провизии и даже продвинутая система развлечений. «Наверняка будут минуты, когда тебе захочется чего-то такого», — объяснил Кай. И я с ним согласился.

Капсула стояла в небольшом ангаре — шлюзе, сверху замаскированном под лунную поверхность. Нелишняя предосторожность, учитывая, что про существование базы оставалось тайной для правительств.

Внешне она выглядела незамысловато: простой цилиндр с толстыми иллюминаторами, полутора метров в диаметре и четырёх метров в длину. На торцах — выступы динамической радиационной и противометеоритной защиты. На решетчатых фермах, за плитой защиты — питающий систему изотопный реактор. С противоположного торца на цилиндре был круглый иллюминатор, оснащенный продвинутой системой звёздной навигации. Это чтобы мне не пришлось постоянно находиться в режиме.

Я был в скафандре. Техники рекомендовали оставаться в нём как можно большее время, и снимать только для того, чтобы поменять мембранный комбинезон и помыться. И я, пожалуй, был склонен прислушаться к их рекомендации.

Провожать меня вышли Катя, Лев и Кай. Персонал базы, после подготовительных операций, покинул ангар.

Мы стояли молча. Наверно, мне нужно было сказать что-то ободряющее, но совершенно ничего не приходило в голову.

— Я мечтал в детстве, что когда-нибудь полечу к звёздам, — первым начал Кай, — когда вернёшься, расскажешь, что там и как. Договорились? Пускай готовятся.

— Не рассчитывай, что полетишь туда один, — сказал Лев, обращаясь к Каю.

Они улыбнулись друг другу.

Катя посмотрела мне в глаза. Попыталась улыбнуться, но от этого усилия у неё из глаз тихо потекли давно сдерживаемые слёзы.

— Эй, эй, эй! — произнёс я, после чего подошёл к ней и обнял. Потом мы поцеловались. Странно, но почему-то после этого поцелуя тоска, поселившаяся было в сердце, растворилась. Появилось солнечное, почти радостное ощущение, что всё будет хорошо.

— Я бы хотела провести следующие две недели в стазисе Гриша, — вздохнула Катя, — но всю меня туда не засунешь.

Я улыбнулся.

— Когда мы путешествовали, часть тебя ждала нас сотни тысяч лет, — сказал я.

— Да. Но тогда мы оставались под полным моим контролем.

— Свобода — это не всегда плохо, — попытался возразить я.

— Не путай свободу с неведением, — ответила Катя и неожиданно добавила: — я люблю тебя, Гриша. Береги себя. Ладно?

— Конечно, — кивнул я, — да не переживай — у меня большие планы на будущее. На наше будущее.

Я кивнул. По очереди обнял Кая и Льва. И полез в своё новое обиталище.

Межзвездные расстояния — это очень, очень и очень большие пропасти пространства. Тюрвинг, возможности которого на Земле, и даже в пределах Солнечной системы выглядели безграничными, теперь казался детской игрушкой. Как будто я на маленьком самокатике отправился в путешествие в другой город.

В этот раз я намеренно выбрал неоптимальную траекторию прыжков. Чтобы случайно не натолкнуться на то, что «нашинковало» корабль одноклеточных. Когда Солнечная система осталась позади, а родная звезда слилась со звёздным роем в первозданной черноте, я выправил траекторию прыжков.

Тау Кита была теперь прямо по курсу. И самым психологически сложным моментом было то, что она визуально не росла даже после пары сотен прыжков.

На первую ночёвку я остановился часов через шесть. По привычке я слишком много раз входил в режим, поэтому довольно сильно утомился. Конечно, при желании можно было прыгать и дальше, но я решил поберечь силы. Ведь мне предстоял настоящий марафон, и негоже было истратить все силы на спринте.