Апельсиновый рай - [23]

— Это мое имущество, — резко отрезала она. — И я могу распоряжаться им так, как мне захочется.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Мне очень жаль, что вы так думаете, — произнес он монотонным голосом. — И я разочарован, что вас не волнует мое мнение на этот счет.

Анна-Лиза почувствовала себя неловко. В его словах была правда. Множество сомнений закралось в ее душу. Но она все еще продолжала настаивать:

— Я думала, это окажется для вас приятным сюрпризом.

— Что все это значит, Анна-Лиза? — спросил Рамон, пристально глядя ей в глаза, как будто пытаясь проникнуть в ее мысли.

— Это значит, что я устала от Менорки. Я возвращаюсь домой.

— Ваш дом здесь! — взорвался Рамон.

— Нет, — возразила Анна-Лиза, пытаясь говорить спокойно. — Это был мой дом. На протяжении нескольких глупых, введших меня в заблуждение недель. К счастью, я недолго здесь пробуду.

— Да, на самом деле, к счастью, — согласился он.

Они стояли, напряженно глядя друг на друга, пока, наконец, Рамон не прервал повисшее между ними неловкое молчание:

— Тогда почему же вы не продали поместье сразу, как только прилетели на остров?

— Потому что я на самом деле думала, что смогу со всем справиться, — призналась она. — И я бы справилась, если бы вы не были так низки и не приняли некоторые меры…

— Я был низок?! Ну, теперь я это так просто не оставлю, Анна-Лиза.

— Хорошо, тогда давайте разберемся со всем по очереди: вы без моего ведома пригласили на finca paбочих, прекрасно зная, что я не смогу расплатиться с вами; вы настояли на том, чтобы я приняла от Маргариты и от вас одежду, опять же зная, что у меня нет денег, чтобы расплатиться с вами; вы наняли этого вандала Энрике, чтобы вырезать мои апельсиновые сады — единственный возможный источник денег, которыми я смогла бы с вами расплатиться…

Его лицо гневно пылало, в то время, как голос был весьма сдержан:

— Простите, но я думал, что помогаю вам.

Внутри у Анны-Лизы все сжалось, а во взгляде появилась ожесточенность.

— Вам лучше уйти.

— Да, пожалуй, вы правы.

Он был в полном бешенстве. Об этом говорил каждый мускул его тела. Анна-Лиза никогда еще не видела его таким и инстинктивно отступила назад, когда он направился к двери.

— Я сделаю вам честное предложение насчет finca, — бросил он ей через плечо и захлопнул за собой дверь.

Анна-Лиза словно онемела. Прошло достаточно времени, прежде чем она смогла сделать несколько телефонных звонков, необходимых для решения участи своих питомцев.

Самой лучшей новостью оказалось то, что Мария Тереза согласилась взять на себя ответственность по перевозке Помадкина в Англию.

— Все тебя любят, несмотря на то, что ты безобразная псина, — сказала ему Анна-Лиза, когда он подошел и улегся, у ее ног.

Когда все вопросы были решены, Анна-Лиза потратила оставшуюся часть дня на сборы и упаковку своего нехитрого имущества. До отлета с острова осталось не более двух дней, и когда она будет уезжать, то вернет Рамону все, что когда-либо получила от него. Девушка аккуратно завернула дорогую одежду в тонкую оберточную бумагу, а потом уложила все в дорожную сумку. Когда она прибудет в аэропорт, то попросит шофера отвезти сумку в поместье Рамона.

Последние часы, проведенные, ею на острове, пролетели совершенно незаметно, и прежде, чем она успела опомниться, Анна-Лиза обнаружила, что подтаскивает свои последние чемоданы к входной двери.

Помадкина она завезет к Марии Терезе по пути в аэропорт. Взглянув на него, Анна-Лиза вздохнула. Правильно ли она поступала? Сможет ли он привыкнуть к городской жизни? Никаких пляжей, никакого моря, в котором можно играть и резвиться… Услышав, как к дому подъехала машина, она встала и отогнала его от двери.

— Это всего лишь такси, Помадкин, — сказала она, удивляясь, почему он не прыгает, как делал это обычно перед предстоящей прогулкой. Но вместо того, чтобы обрадоваться, пес настороженно застыл перед дверью, опустив нос к маленькой щели у пола.

— Ну, ну, — пробормотала она, пытаясь отогнать его прочь. Но он, глухо зарычав, не сдвинулся с места.

Оттеснив пса и осторожно открыв дверь, Анна-Лиза напряглась не меньше, чем Помадкин.

— Вы не знаете меня, но… — заговорила женщина. О, я прекрасно вас знаю, подумала Анна-Лиза, пытаясь скрыть удивление при виде вдовы своего отца.

Элегантно одетая, в нежно-персиковые тона, оставляя за собой изысканный шлейф дорогих духов, Клаудиа де Фуэго Монтойа проследовала за Анной-Лизой в главную гостиную, озираясь вокруг.

— Честное слово, — воскликнула она мелодичным и слегка покровительственным голосом. — До меня дошли некоторые слухи, но я и представить себе не могла…

— Что я здесь поселюсь? — мягко подсказала ей Анна-Лиза.

— Ну, да. Именно это я и имела в виду. А здесь действительно очень мило, — заметила Клаудиа Монтойа, оглядывая комнату.

— Может, вы присядете? — предложила Анна-Лиза. Женщина стояла в нерешительности, от ее ясного взгляда не укрылось ничего, даже чемоданы.

— Думаю, сейчас не совсем подходящий момент.

— Подходящего момента уже не будет, сеньора Монтойа, — ответила Анна-Лиза, — потому, что сегодня я покидаю Менорку… навсегда.

— О боже! Я думала…

Ее огорчение было таким же искренним, каким могло бы быть сострадание ростовщика, подумала Анна-Лиза, указывая на мягкое кресло, стоящее около окна.