Апельсин - [69]

Очнулась Виринея уже на корабле,  который спешно готовили к отплытию. Сердце заходилось в груди у девушки от невыносимой боли и отчаянья. Не видать ей больше ясноокого своего Вивиана, не слышать его ласковых речей, не купаться в его нежном взгляде.  Сидела она привязанная в трюме спрятанная от посторонних глаз.  И  находился возле нее неотлучно  один из холопов графа. Отказывалась девица от еды и питья, и жить ей больше не хотелось. Минула ночь, в которую должен был совершиться побег. Не дождавшись вечером дочку, озадаченный отец в полночь пошел в условленное место.  Лошади стояли на месте, провизия лежала нетронутой. Всю ночь просидел там отец, не желая верить в худшее. А утром направился на эту скалу, зачем и сам не знал. Просто пошел и все. Знал отец  про это место, дочка ему рассказывала, да и сам  частенько наблюдал влюбленных с того мыса. Подошел он к этому камню, - кивнул старик на надгробную плиту. - Только тогда это был просто камень, на котором любили сидеть молодые, и лежал он не в этом месте. Так вот, подошел отец к этому камню и стал внимательно осматриваться. И, конечно же, заметил бурые пятна крови на камне  и котомку Вивиана, спрятанную между камней. И заколку дочери нашел он в густой траве. Заколку, подаренную ей женихом и сделанную им же. Со всей силы сжав заколку в кулаке, сел мужчина на камень и обхватил руками свою голову. Заколка острыми краями поранила ему руку, но не чувствовал телесной боли отец из-за боли душевной. И кровь из ран, вытекая из зажатой руки, стекала по щеке на подбородок, и там смешиваясь со скупой мужской слезой, светлела и падала в траву. Пришел домой мужчина, не узнала его жена. Поседел и постарел ее муж за прошедшую ночь. И отправился он на иноземный корабль и потребовал отдать ему дочь. На что  ответил  ему граф, что знать не знает где его беспутная дочка и по всему видать, что сбежала она со своим полюбовником  Вивианом. День уже клонился к закату и пообещал отец прийти завтра поутру со своими людьми и обыскать корабль снизу доверху, а если понадобиться, то и разобрать его по бревнышку.  « Не успеешь » - зловеще прошептал граф, когда отец вышел из его каюты. Той же ночью подпалили этот дом вместе с садом. Проследив, чтобы никто не смог выбраться из горящего дома, иноземцы вернулись на корабль и отчалили от берега.  Отойдя  от берега на приличное расстояние, отвязал граф пленницу и вывел ее на палубу. С моря было очень хорошо видно, как полыхает сад и дом. « Смотри! » - сказал ей граф. - « Ничего у тебя не осталось, ни родителей, ни жениха. Так что не ерепенься, а подчинись судьбе. Деваться- то тебе некуда! » Затряслась  вдруг  Виринея   от  увиденного, и услышанного. Рухнула на  колени и страшно завыла. У команды кровь застыла в жилах от этого воя.

 Испуганный граф, отступив от пленницы,  в смятении смотрел на нее. А что он ждал, интересно? Отобрал у девчонки все разом, разрушил жизнь и думал, она в пляс от радости пустится? Мда...

А Виринея  между  тем  продолжала истошно выть  и рвать на голове волосы. Зрелище, я вам скажу не для слабонервных. Осунувшаяся, взлохмаченная, оскал звериный, пена у рта, а глаза... Самыми страшными были ее глаза. Они сверкали так, что поневоле подумаешь про ведьм, вампиров и всякую другую нечисть. Кто-то из команды решил, что она сейчас в оборотня превратиться и стал неистово креститься. Но было уже поздно шептать молитвы, хотя как знать, может тому, кто молился это и помогло. Не все же в команде графа были виноваты в содеянном.    Взвыли от страха люди, почувствовав, как  задрожал вдруг корабль, и  море стремительно начало поднимать его   вверх. И задержав корабль на верху, на долю секунды, резко бросило обратно  вниз. Все закончилось очень быстро. Такого шторма не помнили наши берега. Кто был этой ночью не далеко от берега, и кому посчастливилось выжить, рассказывали, что заметили, как море начало  быстро  отползать от берегов.  Самые умные, бросив свои лодки и улов, бросились бежать. Как можно дальше и как можно выше.  А море, задрожав со страшным ревом, бросилось своей чудовищной  массой  на берег. И накрыло горящий дом, и пол сада унесло за собой в пучину. И тут же все закончилось.  Размолотило иноземный корабль в щепки и поделом ему. А Виринею,  зацепившуюся  за обломок корабля, море выбросило далеко отсюда. Нашел ее на берегу местный рыбак, приняв поначалу  за утопленницу.  Так оказалась наша красавица в семье рыбака. Выхаживали ее, как родную дочку.  Но не помнила  Виринея  ни имени своего, ни откуда она. Слизало ей память море. И стали кликать ее Настасьей, что означало воскресшая. Только иногда снился ей красивый, светлый дом и сад возле него.  И скала напротив.  И стоит там, на этой скале кто-то родной и любимый и машет ей рукой. Просыпалась Виринея после таких снов разбитая, и уходила на весь день, на морской берег. И сидела там до  самых сумерек, тревожно вглядываясь в морскую даль, словно ища  у нее ответа. Так минула осень и зима, и наступила весна. Женщины, готовясь к пасхе, мыли окна, красили ставни, белили дом снаружи. Выскабливали полы, протирали иконы, перетряхивали сундуки с одеждой. И вот помогая хозяйке перетряхивать сундук, Виринея наткнулась на шкатулку из камня.  Поставив  ее на ладошку, она стала пристально вглядываться, что-то шепча. «Это мне муж подарил, в прошлом году. Красивая? Местный торговец, откуда-то издалека привозил. И серьги, и бусы, и браслеты, и шкатулки, и много еще чего, и все из камня натурального » - рассказывала хозяйка, заметив интерес Виринеи к вещице. Шкатулка была другого цвета и из другого камня, и сделана иначе, но, тем не менее, это была шкатулка. И была она сделана  Вивианом.  Задрожали губы у  нашей красавицы, и вскочила она сама не своя. « Настасья, да что с тобой? » - удивленно воскликнула хозяйка. На что ей был ответ: « Я Виринея! » « Вспомнила, батюшки мои, вспомнила! » - всплеснула руками хозяйка. Все вспомнила Виринея и собралась в путь. Пусть к руинам, пусть у нее там никого не осталось, но рвалась душа в родные края. Три месяца добиралась она до - родной земли и в начале августа ступила на порог, отчего дома. Одиноко стоял разрушенный дом, тоскуя по людям. Пустой и холодный. И не было рядом его друга,  великолепного сада. Не с кем было ему пошептаться лунными ночами. Совсем один остался дом на этом обрыве. Походив по оставшимся комнатам, будто пытаясь что- то найти, опустилась Виринея на пол и разрыдалась. Погасла последняя надежда, что может кто-нибудь  да выжил той страшной ночью. Вышла Виринея  из дома и, поклонившись ему в пояс, поблагодарила его за все и простилась с ним. И решительно направилась сюда, на скалу с очень нехорошей мыслью. Встав на обрыве, прощалась она с морем, с небом, с солнцем и ветром. И обведя последний раз скалу взглядом, вздохнула полной грудью и почти сделала шаг вперед, но, вдруг что- то ее остановило. Что-то не то увидела она здесь, за что- то зацепился взгляд и послал сигнал в мозг. Резко обернувшись, увидела Виринея любимый их с Вивианом  камень. Только лежал он не там, где раньше, а вот здесь, где сейчас лежит. Медленно приблизилась она к камню и, не веря своим глазам, все перечитывала и перечитывала этот чудный стих. Долго сидела она возле своей надгробной плиты. И боялась до конца поверить в свою догадку, опасаясь ошибиться. Не заметила девица, как ночь настала. И вдруг услышав чьи- то шаги, вскочила Виринея, пытаясь  унять затрепыхавшееся сердце. « Кто здесь? » - резко спросил родной голос. « Я! » - хотела крикнуть Виринея, но язык прилип к небу, и онемели губы, как в дурном сне. « Предупреждаю, у меня ружье! » и  Виринея услышала, как щелкнул затвор.