Анжуйцы - [7]
– Вы, наверняка смеётесь надо мной? !
– Смеюсь я, сударь, лишь тогда, когда пожелаю, и над тем, над кем пожелаю, и не сомневаюсь, что сохраню за собой это право.
– А я, не позволю вам смеяться, когда я этого не желаю!
– Да он, очевидно, сумасшедший.
Заискивающе произнес один из спутников важного господина.
– …не стоит обращать на него внимания, господин де Ла Тур.
– Вы правы, Лепелетье. Пусть подадут мою карету.
Исполненный величавой надменности, лениво, вымолвил пышный вельможа. С этими словами все трое удалились от окна. Д’Артаньян расслышав лишь последнюю фразу увидел как ко входу в «Вольный мельник», погрохатывая на ухабах, подъехала изящная карета. Дворянин, так ему не понравившийся, не заставил себя долго ждать. Он вышел на залитый солнцем двор в сопровождении все тех же двух спутников. Гасконец, преисполненный решимости, быстрым шагом, направился к незнакомцу и его свите, воскликнув на ходу.
– Ну, что ж месье>1, теперь вам не отвертеться. Вы вынуждены будете дать мне удовлетворение!
Д’Артаньян, приблизившись к противнику и его свите, принял горделивую стойку, с напускной уверенностью, недвусмысленно взявшись за эфес собственной шпаги. Знатный приезжий медленно перевел взгляд на гасконца. Казалось, он не сразу понял, что это к нему обращены столь странные упреки. Затем, когда у него уже не могло оставаться сомнений, брови его поползли вверх и он после продолжительной паузы, ответил тоном, непередаваемой иронии и надменности.
– Вот досада! И какая находка для Его Величества, который всюду ищет храбрецов, чтобы пополнить ряды своей гвардии.
Он еще не закончил, как д’Артаньян бесцеремонно прервал его, выхватив шпагу.
– Мне нет никакой охоты торчать в этом городишке целую вечность. Давайте поскорее уладим наше дело!
– Черт бы побрал этих гасконцев! Ведь он не уймется, если ему не задать трепки! Флери, голубчик, объясните этому юному выскочке, что торопиться в ад ему ещё рановато. Лет пятьдесят мог бы обождать. Но, принимая во внимание, эдакое гасконское бахвальство, мне отчего-то кажется, что его примут там значительно раньше.
Д’Артаньяна возмутила эта смесь наглости, изысканности, учтивости и призрения. Он хотел было, что-то ответить, но к нему подошел один из спутников вельможи, и дружелюбно, что окончательно сбило с толку гасконца, произнес:
– Не волнуйтесь, месье, мы сейчас всё уладим.
Подошедший был высокого роста, его длинные, светлые волосы, аккуратно зачесанные назад, ниспадали на плечи, а голубые, ангельские глаза излучали доброжелательность. Д’Артаньян пришел в полное замешательство от такого поворота событий. То, что он увидел и начал осознавать, не укладывалось у него в голове, и шло вразрез с его представлением о том, как улаживаются подобные дела. Он удивленно, с растерянностью наблюдал за тем как родовитый аристократ, с другим своим спутником, сухопарым мужчиной, с приглаженными и зачесанными за уши редкими волосами, которого называли Лепелетье, садиться в карету.
– Эй! Эй, месье! Куда же вы! Что за чертовщина!
Экипаж тронулся с места, и исчез за воротами «Вольного мельника».
– Вы трус, месье! Трус и негодяй!
В отчаянии кричал юноша, глядя в след удалившейся карете. Вдруг за его спиной послышался голос, столь мягкий и успокаивающий, что гасконец не сразу понял, к кому обращены сии слова:
– Не следует так горячиться, месье. Вы ещё очень молоды и не знакомы с нравами парижской жизни. Поэтому отправляйтесь своей дорогой, и благодарите Бога, что, для вас, всё так благополучно обошлось. Имею честь.
При этом великодушный Флери слегка поклонился, небрежно дотронувшись двумя пальцами края шляпы, и направился к своей лошади. Осознав, что ускользает последний претендент, на котором он смог бы выместить свой гнев, шевалье, вызывающе закричал:
Эй, сударь, постойте! Обернитесь, обернитесь-ка, чтобы мне не пришлось ударить вас в спину!
– Ударить меня?!
Воскликнул Флери, круто повернувшись на каблуках и глядя на юношу столь удивленно, сколь и доброжелательно, сквозь, лучезарную и невероятно обаятельную улыбку, вымолвил:
– Что вы? Что вы, милейший? Вы верно с ума спятили?
– Защищайтесь! Я требую, требую этого, здесь и сейчас!
Флери с большой неохотой извлёк из ножен клинок. И хотя нежелание драться нарочито бросалось в глаза, но не возможно было не признать – шпагу он обнажал словно король.
– Ну, что ж, воля ваша, атакуйте.
Как только он произнёс эти слова, д’Артаньян растянулся в таком яростном выпаде, что не отскачи Флери вовремя, эти слова оказались бы последними в его жизни. Гасконец неистово бросился в наступление на противника, но тот с ироничной улыбкой, не пуская в ход шпаги, с легкостью уклонялся от ударов, и д’Артаньян попросту рубил воздух.
– Вы трус, месье! Сражайтесь, сражайтесь, я требую!
В бешенстве закричал гасконец.
– Извольте.
Тихо произнес любезный дворянин. Он изящно развернулся и оказался очень близко от шевалье, но так, что д’Артаньяну было неудобно наносить удары. Флери заплел своей шпагой клинок противника и резким движением вырвал оружие из рук гасконца. Выбитая шпага высоко взлетела над сражающимися и медленно опустилась в куст можжевельника, сопровождаемая изумленным взглядом хозяина. Гасконец почувствовал острие клинка противника на своей шее.
