Анжелика. Королевские празднества - [60]

* * *

В последний раз в роскошной резиденции на Фазаньем острове великие мира сего остались наедине. Министры и придворные отошли в дальний конец зала.

Августейшие особы беседовали о каких-то пустяках, обменивались первыми приходящими на ум бессмысленными и пустыми словами, неуместными в столь важный момент. В последний раз эти близкие друг другу люди любовались золотым блеском и яркими красками гобеленов. Едва встретившись, они были вынуждены расстаться вновь. Миг разлуки неумолимо приближался.

И вот время расставания пришло.

Все поднялись, король Филипп IV крепко обнял сестру. Та хотела взять руку племянницы, а теперь и невестки, чтобы привлечь ее к себе, но Мария-Терезия упала к ногам отца и, обливаясь слезами, принялась целовать ему руки, а Людовик XIV и Филипп Орлеанский во внезапном порыве бросились к испанскому королю, раскрывшему им свои объятия.

Кромку ковров — пограничную линию между королевствами — истоптали и смяли. Августейшая семья, отныне единая, позабыв о ней, в слезах и объятиях изливала скорбь расставания, которое, как все понимали, было навсегда и с которым не могли согласиться и смириться ни душа, ни тело.

Наконец королеве-матери удалось завладеть рукой инфанты и прижать племянницу к себе. Но Людовик XIV и его брат никак не могли расстаться с испанским королем — они плакали и повторяли, что он — брат их матери, их родной дядя, их отец, которого они почти не знали, и самый близкий родственник на земле. С трудом вырвавшись из объятий племянников, Филипп IV обратился со словами прощания и благодарности к кардиналу Мазарини и, отвернувшись, пошел по галерее. В одиночестве он прошел по ней, в одиночестве сел в позолоченную габару, в одиночестве среди следующих за ним бесчисленных лодок достиг Фонтарабии. Во дворце он бросился на свою постель, не в силах более сдерживать слез.

— Мое сердце рвалось на части при виде рыданий сестры и дочери. Но когда эти мальчики бросились мне на шею, плача, как дети, я был так потрясен, что мне пришлось уйти! — рассказывал Филипп IV.

Не прошло и часа, как король выехал из Фонтарабии в Уазу и, отужинав в доме сеньора Мартена де Амольезы, поскакал верхом по дороге на Рентерию. Вечером того же дня он прибыл в Эрнани. Филипп IV вовсе не был таким уж старым и больным, каким его хотели видеть недруги.

В среду, девятого июня, на рассвете он вновь отправился в путь и к ночи уже был в Толосе.

Вечером четырнадцатого числа он приехал в Мондрагон. В субботу пятнадцатого пересек долину Салинаса[196] и еще до захода солнца успел в Витторию, где его встречали пушечными выстрелами и фейерверком. В воскресенье шестнадцатого Филипп IV провел ночь в Миранде-де-Эбро. Двадцатого июня в честь прибытия короля устроили большой праздник в Вальядолид. Двадцать второго он проехал через Эскориал и двадцать шестого прибыл в Каса-де-Кампо.

Казалось, король бежал от собственной скорби, стремился поскорее встретиться с семьей — четырехлетним сыном, цепляющимся за жизнь несмотря на слабое здоровье, и молодой женой, к счастью, снова носившей под сердцем ребенка, и можно было надеяться, что это будет здоровый сильный мальчик.

Дома, в соборе Нотр-Дам д'Аточа, испанский монарх наконец-то смог преклонить колени перед Богоматерью Утешающей и помолиться. Чем обернется для Испании этот почти противоестественный союз с потомком французских королей, извечных врагов испанцев? Не пошатнул ли он, не поставил ли под угрозу наследие своего прадеда, Карла Первого Испанского и Карла Пятого Австрийского в одном лице — великого императора, во владениях которого «никогда не садилось солнце»? Положившись на милосердие Господа, Филипп IV принялся за письмо к «монахине в синем».

Глава 13 Королева Мария-Терезия ступает на французский берег. — «Ambigu». — Золотой голос королевства поет для Анжелики

7 ИЮНЯ в Сен-Жан-де-Люзе Анжелика предложила свои услуги Мадемуазель, но та, скрепя сердце, отказалась, сказав, что у нее в подчинении и так слишком много помощниц, вместе с которыми они готовят дом королевы-матери к приезду Марии-Терезии. Именно здесь новой королеве, согласно обычаю, присягнут на верность старшие офицеры и принцесса Палатин, которая станет главной камер-фрейлиной. Затем королева сможет удалиться в приготовленные для нее покои и отдохнуть.

На следующий день, вечером накануне свадьбы, состоится короткое, без претенциозности представление ей королевского двора.

Неисправимый аббат де Монтрей собрал друзей, чтобы те смогли разделить с ним радость. Из окон дома, где поселился мессир де Лионн, открывался прекрасный вид на дорогу, ведущую к дворцу, так что оттуда можно будет во всех деталях рассмотреть прибытие молодой королевы в Сен-Жан-де-Люз. Аббат сумел получить в свое распоряжение все окна второго этажа, чтобы вместе с друзьями насладиться зрелищем, которое невозможно пропустить, — прибытием Марии-Терезии, супруги короля Людовика XIV, в сопровождении личной охраны и военных в первый город ее королевства. Сен-Жан-де-Люз встречал новую королеву овациями.

Анжелика позволила аббату еще раз уговорить себя присоединиться к ним, так как уверилась в его непричастности к заговору на празднике Тела Господня. Поразмыслив, молодая женщина пришла к выводу, что никакого заговора или злого умысла не было и в помине. Просто она еще не привыкла к напоминающей всеобщее сумасшествие суматохе, которая неожиданно захватила и закружила ее в водовороте светской жизни, тогда как придворные считали подобное существование естественным. Они давно привыкли к беспокойству и легкой театральности королевского двора, вечного спутника монархов, олицетворяющего их величие.