Анжелика и её любовь - [14]

— Так мне и надо, — признал он с улыбкой. — Увы, теперь все это от нас далеко…

Между тем пастор Бокер собирал свою паству — приходивший только что боцман Эриксон сказал, что все пассажиры должны подняться на верхнюю палубу для короткой прогулки. Погода стоит хорошая, так что сейчас они будут меньше мешать команде, чем в другое время.

Анжелика осталась наедине с мэтром Берном. Она хотела воспользоваться случаем, чтобы выразить ему свою признательность.

— Я еще не имела возможности поблагодарить вас, мэтр Берн, — сказала она,

— но я снова перед вами в долгу. Вы были ранены, спасая мне жизнь.

Он поднял глаза и посмотрел на нее. Анжелика опустила веки. Его взгляд, нередко бесстрашный и холодный, был сейчас так же красноречив, как и вчера, когда, очнувшись от беспамятства, он видел только ее и больше ничего.

— Как мог я не спасти вас? — сказал он наконец. — Ведь в вас — вся моя жизнь.

И, увидев ее еле заметный протестующий жест, добавил:

— Госпожа Анжелика, я прощу вас стать моей женой. Анжелика смутилась. Итак, эта минута наступила — мэтр Габриэль попросил ее руки. Она не впала в панику и даже, надо признаться, почувствовала к нему нежность. Он любит ее так сильно, что готов сделать ее своей женой перед Богом, несмотря на все то, что он знает.., или, наоборот, не знает о ее прошлом. Для человека столь строгой нравственности это не шутка, это свидетельство подлинной любви.

Но она чувствовала, что не может дать ему ясного ответа и в замешательстве сцепила руки.

Габриэль Берн, не отрываясь, глядел на ее правильный, тонкий профиль, вид которого наполнял его душу острым волнением и почти причинял боль. С тех пор, как он, поддавшись искушению, стал смотреть на нее, как на женщину, каждый брошенный на нее взгляд открывал ему в ней все новые совершенства. Ему нравилась даже ее сегодняшняя бледность — следствие усталости после драматических событий вчерашнего дня, когда она словно взяла их всех за руки и вырвала из когтей безжалостной судьбы. Он снова видел ее прекрасные, горящие глаза, слышал ее повелительный голос, приказывающий им торопиться.

С развевающимися по ветру волосами она мчалась через ланды, держа за руки детей, за которыми гнались убийцы-драгуны, мчалась, влекомая той могучей силой, что просыпается в женщине — дарительнице и хранительнице жизни, когда ее близким грозит смерть. Он никогда не забудет этой картины.

Сейчас та же самая женщина стояла рядом с ним на коленях и казалась уже не сильной, а слабой. Он видел, как она кусает губы, и по судорожному движению ее груди догадывался, как учащенно колотится ее сердце.

Наконец она ответила:

— Своим предложением вы оказали мне большую честь, мэтр Берн.., но я вас недостойна.

Торговец нахмурился и крепко стиснул зубы, с трудом подавляя желание вспылить. Ему не сразу удалось взять себя в руки, и когда удивленная его молчанием Анжелика осмелилась взглянуть на него, то увидела, что он побелел от ярости.

— Мне противно смотреть, как вы лицемерите, — сказал он без обиняков. — Это я вас недостоин. Не думайте, что меня так легко одурачить. Берны из Ла-Рошели никогда не числились в простаках… Я знаю.., я уверен, и не просто уверен, а убежден, что вы принадлежите к иному миру, чем я. Да, сударыня, я знаю, что в сравнении с вами я всего лишь простолюдин, простой торговец.

Испугавшись, что он разгадал ее тайну, она взглянула на него с таким страхом, что он поспешил взять ее за руку.

— Госпожа Анжелика, я ваш друг. Я не знаю, что разлучило вас с вашей семьей и вашим кругом, не знаю, какая драма ввергла вас в ту нищету, в которой я нашел вас… Но я знаю, что ваше сословие отвергло и изгнало вас, как волки изгоняют из стаи того или ту, кто не желает выть вместе с ними. Вы нашли пристанище у нас, в Ла-Рошели, и были там счастливы.

— О да, там я была счастлива, — сказала она совсем тихо.

Он все еще сжимал ее ладонь, и, подняв его руку вместе со своей, она смиренно и нежно прижалась к ней щекой. Он вздрогнул.

— В Ла-Рошели я не осмеливался поговорить с вами об этом, — сказал он глухо, — потому что чувствовал: я вам не ровня. Но сегодня мне кажется, что в нашей нынешней нищете мы стали.., равны. Мы плывем в Новый Свет. И вы нуждаетесь в защите, ведь правда?

Анжелика несколько раз кивнула. Как просто было бы Ответить: «Да, я согласна» — и зажить скромной жизнью, вкус которой она уже знала.

— Я люблю ваших детей, — сказала она, — и мне нравится служить вам, мэтр Берн, но…

— Но что?

— Роль супруги предполагает некоторые обязанности!

Он внимательно посмотрел на нее, все еще держа ее руку, и она почувствовала, как задрожали его пальцы.

— Разве вы из тех женщин, которые их страшатся? — спросил он мягко. В его голосе слышалось удивление. — Или же я вам неприятен?

— Нет, дело вовсе не в этом, — искренне запротестовала она.

И вдруг сбивчиво, перескакивая с одного на другое, начала рассказывать ему свою трагическую историю, которую до этого не могла рассказать никому: как горел ее замок, как драгуны выбрасывали из окон детей на острия пик, как потом они надругались над ней и перерезали горло ее маленькому сыну. Она говорила, и на душе у нее становилось легче. Страшные картины утратили прежнюю остроту, и Анжелика обнаружила, что может вызывать их в памяти, не теряя самообладания. Единственной раной, которой она и теперь не могла коснуться без боли, было воспоминание о том, как она взяла на руки Шарля-Анри и увидела, что он не спит, а умер.