Анжелика и её любовь - [134]

Кайюги начинали понимать, что им грозит. Вооруженные лишь томагавками и стрелами, они не могли противостоять огнестрельному оружию объединившихся бледнолицых. Засада не удалась. Надо было отступать.

Они начали отступление, пробираясь ползком к лесу, чтобы затем собраться у ручья. Оттуда они хотели достигнуть реки, где их ждали лодки. Приближение подмоги из Голдсборо превратило их отход в беспорядочное бегство. И тут они столкнулись с индейцами из деревни, предупрежденными Анжеликой, и те осыпали их стрелами. Уцелевшие даже и не пытались теперь добраться до ручья. Им оставалось лишь податься в сторону леса. Никто больше не пытался узнать, что с ними сталось.

Анжелика бросилась к холму, перешагивая через длинные медные тела, похожие на подбитых птиц с царственным оперением. Она искала мужа и наконец увидела его у раненой лошади, которую ему пришлось прикончить.

— Вы живы! — воскликнула она. — Как я перепугалась! Вы скакали прямо на них, а потом остановились. Почему?

— Я узнал их по запаху. Они смазывают тело жиром. Ветер донес до меня его душок. Я поднялся на эту горку, чтобы посмотреть, не отрезан ли путь к отступлению, а они подстрелили мою лошадь. Бедный Солиман! Но как очутились здесь вы, неосторожная женщина?

— Я была на холме и увидела, что вы оказались в трудном положении. Мне удалось добраться до лагеря и вызвать подмогу.

— А что вы делали на холме? — спросил он.

— Я ехала в Голдсборо и ошиблась тропинкой.

Жоффрей де Пейрак скрестил руки на груди.

— Когда же наконец вы будете подчиняться приказам и дисциплине, которую я требую? — спросил он, едва сдерживая гнев. — Я запретил выходить из лагеря. Это было настоящее безрассудство.

— Но ведь и вы так же подвергли себя опасности.

— Верно, и я за это мог дорого поплатиться. Во всяком случае, лошадь я уже потерял. Почему вы покинули лагерь?

Она откровенно призналась:

— Я поехала вам навстречу, потому что не могла больше не видеть вас.

Жоффрей де Пейрак улыбнулся:

— Я тоже, — сказал он.

Он взял ее за подбородок и приблизил свое черное от пороха лицо к такому же перепачканному лицу Анжелики.

— Оба мы немного сумасшедшие, — мягко прошептал он. — Вам так не кажется?

— Вы ранены, Пейрак? — послышался голос месье д'Урвилля.

Перебравшись через скалы, граф спустился к собравшимся.

— Благодарю вас, господа, за ваше вмешательство, — сказал он протестантам. — Вылазка этих бандитов свелась бы к обыкновенной перестрелке, если бы я не сделал глупость, выехав из лагеря без охраны. Пусть это послужит уроком всем нам. Такие набеги диких племен не представляют серьезной опасности, если мы будем вовремя предупреждены, сумеем держаться вместе и организовать оборону. Надеюсь, никто из вас не ранен?

— Меня чуть не ранили, — сказал Ле Галль, разглядывая свой колпак.

Маниго был сбит с толку слишком быстрым развитием событий.

— Лучше не благодарите нас, — сказал он брюзгливо. — Все, что здесь происходит, лишено всякой логики.

— Вы так считаете, — сказал Пейрак, глядя ему прямо в глаза. — Я же, напротив, нахожу, что все, что произошло, вполне соответствует логике Мэна. Позавчера вы желали мне смерти. Вчера я собирался вас повесить. Но вечером я дал вам оружие, чтобы вы могли защищаться, а сегодня утром вы спасли мне жизнь. Что может быть логичнее?

Он засунул руку в кожаный мешочек и вынул два блестящих шарика.

— Посмотрите, — сказал он, — у меня оставалось только две пули.

Во второй половине дня обитатели лагеря Шамплена были приглашены в Голдсборо, чтобы встретить великого сашема Массава. Вооруженные мужчины шли по бокам колонны, охраняя женщин и детей. Проходя мимо того места, где утром произошла стычка с кайюгами, они остановились.

Высохшая кровь почернела. Над брошенными трупами кружили птицы.

Картина смерти, несовместимая с трепетной жизнью деревьев, колыхавшихся от легкого ветерка, и шумом морских волн…

Они постояли молча.

— Такой будет наша жизнь, — произнес наконец Берн, отвечая на свои мысли.

Они не были ни опечалены, ни испуганы. Такой будет их жизнь…

Через некоторое время граф де Пейрак, как в первый день, собрал их у моря. Вежливо поклонившись дамам, он с озабоченным видом посмотрел в сторону бухты.

— Господа, сегодняшнее происшествие заставило меня задуматься над вашей судьбой. Окружающие вас опасности в самом деле слишком велики. Я готов снова посадить вас на корабль и отвезти на острова Вест-Индии.

Маниго подскочил, как от укуса осы.

— Никогда, — прорычал он.

— Спасибо, месье, — поклонился граф. — Вы дали тот ответ, на который я рассчитывал. И я с благодарностью думаю об этих славных кайюгах, чей набег заставил вас осознать, что ваши земли уже дороги вам.

Маниго понял, что снова попался в ловушку. Правда, теперь он сам не знал, обижаться ему или нет.

— Ну что ж! Мы и впрямь решили остаться. Не думайте, что мы будем подчиняться всем вашим капризам. Мы останемся. Ну, а уж работы здесь хватает.

В разговор вступила, явно стесняясь, молодая вдова булочника:

— Вот что мне пришло в голову, господин граф. Пусть мне дадут добрую муку и помогут сделать печь в земле или из щебня, а я уж замешу хлеба, сколько понадобится, потому что я помогала мужу в его работе. И мои детишки тоже умеют лепить булочки и молочные хлебцы.