Аня из Инглсайда - [97]
— Нет… нет, спасибо.
— Они очень помогают, когда насморк. Я сейчас немного простужена. Заметила, какой у меня хриплый голос? Но я просто завяжу горло куском красной фланели со скипидаром и гусиным жиром, когда пойду спать. Нет ничего лучше.
Красная фланель и гусиный жир! Не говоря уже о скипидаре!
— Если не хочешь бутерброд — точно не хочешь? — я погляжу, что у меня есть в коробке с печеньем.
Печенье — в форме петушков и уточек — было удивительно вкусным, оно так и таяло во рту. Миссис Фэр улыбалась Нэн своими круглыми выцветшими глазами.
— Ну как, понравлюсь я тебе? Мне приятно, когда я нравлюсь маленьким девочкам.
— Наверное, — с трудом выговорила Нэн, которая в этот момент ненавидела бедную Томасину, как мы можем ненавидеть лишь тех, кто разрушает наши иллюзии.
— У меня есть свои маленькие внуки на Западе.
Внуки!
— Я покажу тебе их фотографии. Хорошенькие, правда? А это на стене портрет бедного дорогого папочки. Вот уж двадцать лет, как он умер.
Портрет бедного дорогого папочки был большим пастельным рисунком, изображавшим бородатого мужчину с кудрявой бахромой белых волос вокруг лысины.
О, отвергнутый возлюбленный!
— Он был хорошим мужем, хотя облысел уже в тридцать, — сказала миссис Фэр с нежностью. — Да-а, я имела богатый выбор поклонников, когда была девушкой. Теперь я стара, но уж повеселилась на славу, когда была молода. Сколько кавалеров в воскресные вечера! Все старались пересидеть друг друга! А я держала голову высоко, как какая-нибудь королева! Папочка был среди них с самого начала, но я в первое время считала, что мне нечего сказать ему. Мне нравились отчаянные. Был Эндрю Меткалф… Я чуть не убежала с ним. Но я знала, что счастья это не принесет. Ни в коем случае не убегай. Это не к добру, и пусть никто не убеждает тебя, будто это не так.
— Я… я не… ни в коем случае.
— В конце концов я вышла за папочку. Его терпение иссякло, и он дал мне двадцать четыре часа на то, чтобы решить и сказать «да» или «нет». Мой папаша хотел, чтоб я наконец остепенилась. Он разнервничался, когда Джим Хьюит утопился из-за того, что я не пошла за него. Папочка и я были очень счастливы, после того как попривыкли друг к другу. Он говорил, что я подхожу ему, так как мало думаю. Папочка считал, что женщины созданы не для того, чтобы думать. Он говорил, что они от этого бывают усохшие и неестественные. Печеные бобы ужасно плохо действовали на его желудок, и у него часто бывали прострелы, но мой бальзам из трав всегда ему помогал. Был в городе один специалист, который говорил, что может вылечить его раз и навсегда, но папочка всегда считал, что если уж попадешься в лапы этим специалистам, они тебя никогда не выпустят — никогда. Как кормлю свинью, так его вспоминаю. Он очень любил свинину. И ни куска бекона съесть не могу без того, чтобы не вспомнить о нем, А тот портрет напротив папочки — королева Виктория. Иногда я говорю ей: «Если б с тебя снять все эти кружева и драгоценности, моя дорогая, очень сомневаюсь, что ты будешь выглядеть сколько-нибудь лучше меня».
Прежде чем позволить Нэн уйти, Томасина настояла на том, чтобы та взяла с собой пакетик мятных леденцов, розовую стеклянную вазочку для цветов в форме туфельки и стакан крыжовенного джема.
— Это для твоей мамаши. У меня всегда хорошо получается крыжовенный джем. Я как-нибудь зайду к вам в Инглсайд. Хочу посмотреть на этих ваших фарфоровых собак. Передай Сюзан Бейкер, что я очень признательна ей за молодую ботву репы, что она прислала мне весной.
Ботва репы!
— Я думала поблагодарить ее на похоронах Джекоба Уорнера, но она ушла слишком быстро. Я не люблю спешить на похоронах. Уже целый месяц ни одних похорон не было. Я всегда думаю, что это ужасно скучное время, когда нет похорон. Ближе к Лоубриджу всегда полно похорон. Мне это кажется несправедливым. Ну, приходи еще повидать меня, хорошо? В тебе что-то есть, как говорится — «доброе сердце лучше серебра и золота», и я думаю, это правда.
Она очень ласково улыбнулась Нэн — у нее была очень приятная улыбка. В ней можно было видеть красивую Томасину прежних лет. На этот раз Нэн все же сумела улыбнуться в ответ. Ей щипало глаза. Она должна уйти, прежде чем расплачется открыто.
«Какая хорошая, воспитанная девчушка, — думала старая Томасина Фэр, глядя из окна вслед Нэн. — Нет у нее этого мамашиного дара бойко говорить, но, может быть, это и неплохо. Большинство теперешних детишек думают, что они сообразительные, когда на самом деле они просто дерзкие и нахальные. Поглядела я на эту малышку и вроде как помолодела».
Томасина вздохнула и снова вышла во двор, чтобы закончить подрезку ноготков и выполоть несколько лопухов.
«Слава Богу, я еще гибкая», — думала она.
Нэн возвращалась в Инглсайд обедневшей на одну мечту. Лощина, полная маргариток, не могла пленить ее, поющая вода взывала к ней напрасно. Ей хотелось поскорее добраться до дома и скрыться от людских глаз. Встретившиеся ей две девочки захихикали, миновав ее. Смеялись ли они над ней? Как смеялись бы все, если бы знали! Маленькая глупая Нэн Блайт, которая создала целый роман из фантазий о бледной Таинственной королеве и нашла вместо нее вдову бедного дорогого папочки и мятные леденцы!
«Энн из Зелёных Крыш» – один из самых известных романов канадской писательницы Люси Монтгомери (англ. Lucy Montgomery, 1874-1942). *** Марилла и Мэтью Касберт из Грингейбла, что на острове Принца Эдуарда, решают усыновить мальчика из приюта. Но по непредвиденному стечению обстоятельств к ним попадает девочка Энн Ширли. Другими выдающимися произведениями Л. Монтгомери являются «История девочки», «Золотая дорога», «Энн с острова Принца Эдуарда», «Энн и Дом Мечты» и «Эмили из Молодого месяца». Люси Монтгомери опубликовала более ста рассказов в газетах «Кроникл» и «Эхо», прежде чем вернулась к своему давнему замыслу, книге о рыжеволосой девочке и ее друзьях.
Героине романа Валенси Стирлинг 29 лет, она не замужем, никогда не была влюблена и не получала брачного предложения. Проводя свою жизнь в тени властной матери и назойливых родственников, она находит единственное утешение в «запретных» книгах Джона Фостера и мечтах о Голубом замке, где все ее желания сбудутся и она сможет быть сама собой. Получив шокирующее известие от доктора, Валенси восстает против правил семьи и обретает удивительный новый мир, полный любви и приключений, мир, далеко превосходящий ее мечты.
Канада начала XX века… Позади студенческие годы, и «Аня с острова Принца Эдуарда» становится «Аней из Шумящих Тополей», директрисой средней школы в маленьком городке. С тех пор как ее руку украшает скромное «колечко невесты», она очень интересуется сердечными делами других люден и радуется тому, что так много счастья на свете. И снова поворот на дороге, а за ним — свадьба и свой «Дом Мечты». Всем грустно, что она уезжает. Но разве не было бы ужасно знать, что их радует ее отъезд или что им не будет чуточку не хватать ее, когда она уедет?
Во втором романе мы снова встречаемся с Энн, ей уже шестнадцать. Это очаровательная девушка с сияющими серыми глазами, но рыжие волосы по-прежнему доставляют ей массу неприятностей. Вскоре она становится школьной учительницей, а в Грингейбле появляются еще двое ребятишек из приюта.
Канада конца XIX века… Восемнадцатилетняя сельская учительница, «Аня из Авонлеи», становится «Аней с острова Принца Эдуарда», студенткой университета. Увлекательное соперничество в учебе, дружба, веселые развлечения, все раздвигающиеся горизонты и новые интересы — как много в мире всего, чем можно восхищаться и чему радоваться! Университетский опыт учит смотреть на каждое препятствие как на предзнаменование победы и считать юмор самой пикантной приправой на пиру существования. Но девичьим мечтам о тайне любви предстоит испытание реальностью: встреча с «темноглазым идеалом» едва не приводит к тому, что Аня принимает за любовь свое приукрашенное воображением поверхностное увлечение.
Канада начала XX века… На берегу красивейшей гавани острова Принца Эдуарда стоит старый домик с очень романтичной историей. Он становится «Домом Мечты» — исполнением сокровенных желаний счастливой двадцатипятилетней новобрачной. Жизнь с избранником сердца — счастливая жизнь, хотя ни один дом — будь то дворец или маленький «Дом Мечты» — не может наглухо закрыться от горя. Радость и страдание, рождение и смерть делают стены маленького домика священными для Ани.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Восьмая книга истории, рассказанной в книгах «Аня из Зеленых Мезонинов», «Аня из Авонлеи», «Аня с острова Принца Эдуарда», «Аня из Шумящих Тополей», «Аня и Дом мечты», «Аня из Инглсайда» и «Аня и Долина Радуг».Первая мировая война. Тихий уютный уголок Канады Инглсайд — больше не кажется островком безмятежности. Каждый новый день становится испытанием веры и мужества. Дети Ани и Гилберта, едва повзрослев, вместе с соседскими ребятами уходят добровольцами на фронт. Это война их поколения. Неужели не всем им суждено вернуться?«Рилла из Инглсайда» — летопись тяжких потерь и истинного счастья, история взросления младшей из Блайтов в суровые годы войны.
«Дом мечты» — очередной роман серии «Дамское счастье» и один из серии романов американской писательницы Люси Монтгомери, чье литературное творчество заслужило внимание и одобрение Марка Твена.Это поэтичное повествование о молодой женщине, ее семье, друзьях и подругах Благодаря ее уму, любящему сердцу и женской интуиции люди и даже природа становятся лучше, добрее, прекраснее.В жизни главной героини не все происходит гладко Однако она мужественно преодолевает препятствия, потому что относится к «расе Джозефа»…Что это за загадочная раса? Ответ читатели найдут на страницах романа.
Впервые переведенная на русский язык книга известной канадской писательницы Люси Мод Монтгомери (1877–1942), открывающая новую серию романов, повествует о судьбе рыжеволосой героини, которую Марк Твен назвал "самым трогательным и очаровательным ребенком художественной литературы со времен бессмертной Алисы".
По соседству с Блайтами поселилось семейство овдовевшего священника. Отец живет в мире Бога и фантазий, а изобретательные и непоседливые отпрыски предоставлены сами себе. Толком не зная, что можно, а чего нельзя, они постоянно влипают в истории. И все же трудно представить себе более любящую и заботливую семью.