Аня из Инглсайда - [86]

— Выглядел он прямо как на журнальной картинке, — согласилась миссис Миллисон, вздыхая. — Я могу приготовить ужин не хуже, но я не могу убрать стол хоть с какой-то претензией на стиль. Что же до маленького Уолтера, я с удовольствием отшлепала бы его зад. Как он меня напугал!

— Ну и как? Я полагаю, Инглсайд завален загубленными репутациями? — усмехнулся доктор.

— Я не шила, — сказала Аня, — так что не слышала, о чем говорили.

— Вы никогда не слышите этого, душенька, — сказала мисс Корнелия, которая задержалась, чтобы помочь Сюзан свернуть и перевязать бечевкой одеяла. — Когда вы шьете, они не дают волю языкам. Все считают, что вы не одобряете сплетен.

— Все зависит от того, какого они рода, — улыбнулась Аня.

— Никто, право же, не сказал сегодня ничего особенно ужасного. Большинство тех, о ком говорили, уже умерли… или им следовало умереть, — заметила мисс Корнелия, с усмешкой вспоминая историю о несостоявшихся похоронах Эбнера Кромвеля. — Только миссис Миллисон зачем-то понадобилось вспоминать ту мрачную историю о муже Мадж Кэри, якобы убитом ею. Я все это хорошо помню. Не существовало никаких доказательств того, что это было делом рук Мадж, кроме того, что кошка умерла, поев этого супа. Животное было больно еще за неделю до этого. Если хотите знать мое мнение, Роджер Кэри умер от аппендицита, хотя, конечно, в те времена люди и не знали, что у них есть аппендиксы.

— А я, право же, думаю, очень жаль, что они вообще узнали об этом, — заявила Сюзан. — Ну, миссис докторша, дорогая, все ложки на месте, и ничего не случилось со скатертью.

— Мне пора домой, — сказала мисс Корнелия. — Я пришлю вам свиных ребрышек на следующей неделе, когда Маршалл зарежет свинью.

Уолтер с затуманенными грезой глазами опять сидел на ступеньках. Опустились сумерки. Откуда, думал он, опускаются они? Не разливает ли их по всему миру из фиолетового кувшина какой-нибудь дух с крыльями, как у летучей мыши? Над горизонтом поднималась луна, и на ее фоне три согнутые ветрами старые пихты выглядели как три худые горбатые колдуньи, ковыляющие вверх по склону холма. А что это там, в тени? Не маленький ли фавн с мохнатыми ушами, припавший к земле? Что, если открыть сейчас эту дверь в стене? Может быть, вступишь не в хорошо знакомый сад, но в какие-нибудь неведомые земли волшебного королевства, где заколдованные принцессы пробуждаются от трехсотлетнего сна и где, возможно, ему удалось бы найти нимфу Эхо и следовать за ней повсюду, как он давно об этом мечтал? Он не посмел бы заговорить — что-то удивительное исчезнет, если кто-нибудь заговорит.

— Дорогой, — сказала мама, выходя на крыльцо, — тебе нельзя сидеть здесь так поздно. Становится холодно. Не забывай про свое горло.

Произнесенные слова разрушили чары. Странный волшебный свет исчез. Лужайка по-прежнему была красивым местом, но уже не краем волшебства. Уолтер встал.

— Мама, ты расскажешь мне, что случилось на похоронах Питера Кирка?

Аня на мгновение задумалась, потом содрогнулась.

— Не сейчас, дорогой, Может быть, когда-нибудь.

33

Аня, одна в своей комнате — Гилберта вызвали к больному, — села у окна, чтобы на несколько минут слиться с нежностью ночи и насладиться волшебным очарованием своей залитой лунным светом комнаты. Как изменилась комната — стала вдруг не такой дружелюбной. В этом призрачном свете она кажется далекой, отстраненной, замкнувшейся в себе, и смотрит на тебя почти как на вторгшегося в нее чужака.

Аня чувствовала себя немного уставшей после напряженного дня, а все вокруг теперь погрузилось в прекрасную тишину.

Дети спали, в Инглсайд вернулись покой и порядок. В доме не было ни звука, кроме слабого и глухого ритмичного стука, доносившегося из кухни, где Сюзан замешивала тесто.

Но в открытое окно вливались звуки ночи, каждый из которых Аня знала и любила. Воздух был неподвижен, и со стороны гавани доносился чей-то негромкий смех. В Глене кто— то пел — звучала навязчивая мелодия какой-то давно услышанной где-то песни. По воде тянулись серебристые дорожки лунного света, но Инглсайд был укрыт мягкими тенями.

Деревья шептали «загадочные древности присловья», и сова ухала в Долине Радуг.

«Какое это было счастливое лето», — подумала Аня, а затем вспомнила с легкой грустью слова, что слышала когда-то от тетушки Китти из Верхнего Глена: «Ни одно лето никогда не приходит дважды».

Никогда… Придет другое лето, но дети будут чуть старше, и Рилла пойдет в школу. «И у меня не останется ни одного малыша», — подумала Аня печально. Джему уже исполнилось двенадцать, и начались разговоры о вступительных экзаменах. И это Джем, который еще вчера был крошечным младенцем в Доме Мечты! И Уолтер так быстро вытянулся, а в это утро она слышала, как Нэн поддразнивала Ди, упоминая о каком-то мальчике в школе, и Ди действительно покраснела и резко вскинула свою рыжую головку. Что ж, такова жизнь. Радость и боль, надежда и страх… и перемены. Вечные перемены! И ничего нельзя с этим поделать. Просто приходится позволить старому уйти и принять новое в свое сердце, научиться любить его и затем позволить ему уйти в свою очередь. Весна, как ни прелестна она, должна уступить место лету, а лето исчезает в осени. Рождение, свадебный пир, смерть…