Антракт - [70]

Я спустилась вниз и стала метаться из угла в угол, стараясь убить время, которое снова было ко мне беспощадно. Последние десять минут до приезда Робина тянулись так долго, что показались мне равными целому дню, и я на полную мощность, чтобы заглушить любые мысли, включила Сибелиуса.

Все мои знания были потеряны, все достижения отвергнуты ради чего-то другого: я собиралась вернуться в старый грязный мир человеческих эмоций. Я сделала звук максимально громким, чтобы заглушить раздраженный голос Роды, — мне вспомнилась ее циничная фраза по поводу моего зада. «Финбар Флинн, — думала я, — о Господи, что же ты наделал?»

Но тут — это уже обычное явление в моем повествовании — раздался звонок в дверь, и все мысли смел поток охватившего меня возбуждения.

Робин выглядел потрясающе.

Стоит сделать сейчас небольшое отступление, чтобы сказать всем еще не безнадежным мужчинам: чтобы в вашей жизни случилось чудо, достаточно немного приукрасить свою внешность. Я видела Робина полуобнаженным в велосипедном костюме и одетым во вполне приличную повседневную одежду — и меня он ни капли не волновал, но признаюсь вам: в тот вечер я испытала совершенно иные ощущения. Робин был в смокинге, на плечи наброшено темно-синее пальто, на шее — белый шелковый шарф с очень уместными кисточками. Рубашка сияла белизной, галстук-бабочка поражал идеальной симметрией. Робин выглядел, как человек, уверенный в себе и знающий себе цену. Нам, женщинам, свойственно принимать такой вид. Мужчины делают это не так часто. А стоило бы.

Если бы Финбар не претендовал на мои чувства, мне, возможно, пришлось бы пересмотреть отношение к Робину.

Я произнесла:

— Ты замечательно выглядишь.

И считала, что я в полной безопасности, ведь его интерес был уже в другом месте.

— Спасибо, — поблагодарил он сухо, — и ты тоже.

Он помог мне надеть старый меховой жакет, который я предусмотрительно вымочила в «Шанели», потому что он впитал в себя запах моющего средства моей матери. Робин потянул носом воздух.

— Приятный запах, — заметил он, — немного мускусный. Очень необычно.

«Это я, — подумала я. — Я создала себя сама».

На заднем сиденье такси мы сидели далеко друг от друга и беседовали только о приятном. Робин даже не пытался обнять меня, — можно сказать, он вел себя идеально. Когда проезжали Ламбетский дворец, я достала примулы и заколку и попросила Робина помочь мне.

— Финбару нравится, когда у меня в волосах цветы, — сказала я.

— Неужели? — удивился Робин и добавил, возясь с заколкой: — Тебе следует быть осторожной с такими, как он.

«Не лезь не в свое дело», — подумала я, притворно улыбаясь.

— Я серьезно, — повторил он, критически оглядывая цветы, а затем и меня. — Ты могла бы закончить там, где начала.

— Робин, — обратилась я к нему предельно мягко, — спасибо тебе за участие, но, думаю, я сама могу о себе позаботиться.

— Тебе придется, — мрачно произнес он, а потом добавил, как мне показалось, несколько высокопарно: — Ты должна была разрешить мне заботиться о тебе, пока был такой шанс.

— Не надо злиться, — сказала я, — мы оба устроили свою жизнь. Давай сегодня просто хорошо отдохнем и не будем говорить о личном, ладно?

Он пожал плечами и признал, что это его устраивает.

— У тебя не было проблем из-за того, что ты сегодня сопровождаешь меня? — спросила я, внезапно почувствовав укол совести.

— Нет, никаких. Мы отлично понимаем друг друга.

«Поздравляю, — подумала я. — И сколько раз мы это уже слышали?»

До театра добрались без происшествий. До начала пьесы еще было время, и поэтому мы отправились в буфет — подождать. В фойе толпилась обычная публика: вдовствующие особы с окрашенными в голубой цвет волосами и театралки с волосами разнообразных модных оттенков: первые скорее всего родственницы последних. Я ждала Робина — он пошел за коктейлями, — когда почувствовала, как некто сжал мой локоть. Повернувшись, я увидела маленького толстого Джимбо в скромном смокинге. Рядом с ним стоял человек, которого нельзя было назвать скромным даже с очень большой натяжкой.

Джимбо улыбнулся и взял меня за руку.

— Я так счастлив, что ты пришла, — сказал он. — Как твои дела?

— Давайте о главном. Как дела у Финбара? — рассмеялась я.

— Он очень нервничает, — ответил Джим, — но с нетерпением ждет встречи с тобой, когда все закончится. — А потом, повернувшись к монстру, стоящему рядом, добавил: — Клейтон, позволь представить тебе подругу Финбара — Герань. Должен сказать, — он снова повернулся ко мне, — ты выглядишь просто очаровательно, моя дорогая, сама воплощенная невинность. Не правда ли, Клейтон?

— Конечно, именно так, — подтвердил этот жуткий тип. Он склонился в глубоком поклоне, взял мою руку и, если так можно выразиться, присосался к ней.

Мне сложно было не расхохотаться. С одной стороны стоял Джим, похожий на толстого пингвина, а с другой — при виде его сохранить самообладание было гораздо сложнее — знаменитый Клейтон, который выглядел как карикатура на самого себя. Слишком крупный человек (думаю, результат техасской «белковой диеты»), одетый в темно-красный костюм; лацканы пиджака — мне пришлось на мгновение прищуриться — были усеяны блестящими кристаллами. Что ж, слава Богу, что он не напялил ковбойскую шляпу.