Антология восточно-христианской богословской мысли. Том 1 - [40]
Возвратившись в 324 г. к императору, еп. Осия разъяснил ему серьезность вопросов, которые затрагиваются в арианских спорах, в результате чего было решено созвать собор («Никейский собор»), который стал в истории Церкви первым Вселенским собором. На этом соборе было осуждено арианское учение и принят знаменитый Никейский Символ веры, явивший торжество православия, в котором было провозглашено «единосущие» (όμοούσιος) Бога–Сына Отцу, а также то, что Сын — «из сущности» (сх του ούσιлς) Отца; свт. Александр сыграл в этом одну из важнейших ролей.
Умер свт. Александр в 326/328 г.[169], не застав времени, когда арианство вновь набрало силу. Перед смертью свт. Александр оставил в качестве своего преемника свт. Афанасия[170].
Кроме указанных сочинений свт. Александра известны два отрывка из его послания к Еглону Кинопольскому против ариан, которые приводит прп. Максим Исповедник[171], а также сочинение «Низложение Ария и сущих с ним»[172]. В своей основной части это сочинение представляет собой окружное послание свт. Александра, приведенное у Сократа. Также на сирийском языке сохранилась гомилия «О душе и теле, и о страданиях Господа»[173], приписываемая свт. Александру, однако в грузинской и арабской версиях она надписана именем свт. Афанасия Александрийского, так что окончательно решить вопрос о ее авторстве не представляется возможным. Эта гомилия представляет собой переработку гомилии св. Мелитона Сардского, носящей то же название.
Сочинения свт. Александра особенно интересны еще и потому, что он писал их до Никейского собора, и поэтому в его сочинениях находит свое выражение позиция одного представителя Никейской партии, который еще не опирался на выражения Никейского Символа веры. Действительно, в дошедших до нас сочинениях свт. Александра термин ομ,οούσιος (единосущие) не встречается[174]; вероятно, появление этого термина в тексте Никейского Символа веры связано с влиянием Осии Кордовскского[175].
Собственно, Арий в письме к Евсевию Никомедийскому излагал взгляды свт. Александра, обвиняя его, следующим образом:
Бог всегда, Сын всегда; вместе Отец, вместе Сын; Сын сосуществует (συνυπάρχει) Богу нерожденно (άγεννήτως); Он есть всегда рождаемый и нерожденно–рожденный (αγεννητο–γενης); Бог ни в примышлении, ни каким-либо неделимым (ατόμ,φ) не предшествует Сыну; Бог всегда, Сын всегда; Сын из (εζ) Самого Бога[176].
Это изложение Арием учения свт. Александра в общих чертах верно, хотя, конечно, Арий в целом искажает терминологию свт. Александра, а когда Арий приписывает свт. Александру учение о «нерожденно–рожденном» Сыне, то здесь, вероятно, имеет место некоторая ирония[177], сам же свт. Александр Александрийский отрицал, что учит о нерожденности Сына:
Посему и мы веруем, что Сын всегда от Отца; ибо Он есть «сияние славы и образ ипостаси» Отчей (Евр. 1, 3). Но да не принимает никто слова «всегда» в смысле нерожденности, как думают люди с поврежденными чувствами души: ни «был», ни «всегда», ни «прежде век» — не одно и то же с нерожденностью[178].
Приписывание Арием свт. Александру представления о «нерожденно–рожденности» Сына связано с непониманием Арием основного момента богословия свт. Александра, а именно его учения о «безначальном рождении» (τ·ην αναρχον ykvvqaiv)[179] Отцом Сына, в противовес сотворению Богом всего тварного сущего, заключенного в рамки времени, из ничего[180]. Сама эта формула «безначальное рождение» для Ария представлялась бессмысленной и парадоксальной: согласно арианской логике, любое происхождение, и в частности рождение, предполагает начало во всех его смыслах, в том числе и в квазивременном, из чего следует, что если для Сына характерно «рождение», то «было, когда Его не было». В своем учении о вечном, вневременном рождении Сына свт. Александр, вероятно, опирается на Оригена[181], однако, в отличие от Оригена, который считал, что Бог производит вечно не только Сына, но и весь космос, свт. Александр делал акцент на том, что во вневременном, безначальном рождении — специфика бытия Сына как «сущего» (τό ον), но ни в коем случае не тварного мира как «происшедшего»[182] (из ничего). В связи с этим свт. Александр различает сыновство по природе (κατά φύσιν), свойственное для Сына Божиего, и сыновство по положению (Βέσει), характерное для усыновленных Богом христиан[183]. В противовес учению Ария свт. Александр настаивал на том, что Сын Божий — Сын по природе — природно неизменяем[184].
Богословский язык свт. Александра приспособлен скорее для выражения мысли о различии Отца и Сына как отдельных бытийных реальностей, чем для указания на их единство по природе. Это связано с тем, что в рамках богословского языка свт. Александра не различаются понятия «ипостась» (ύπόστασις), «сущность» (ουσία) и «вещь» (πράγμα) и они используются чаще всего для выражения единичного самостоятельно существующего бытия: Сын Божий отличается от Отца как ипостась и как природа, и слова Христа: «Я и Отец — одно» (Ин. 10,30) не означают, что Отец и Сын, будучи двумя природами, существуют в одной ипостаси (τάς
