Антология современной французской драматургии. Том I - [72]
КАМОЭНС. Где?
ТИРРИБУЙЕНБОРГ. На дне мирском, с нами.
МИЛЬТОН. Кто?
ТИРРИБУЙЕНБОРГ. Мой двоюродный брат, Филипп Эммануэль.
КАМОЭНС. Что тут забыл ваш двоюродный брат Филипп Эммануэль?
ТИРРИБУЙЕНБОРГ. Его фамилие тоже Тиррибуйенборг. Как мое. Слышаете? Квартет Паркинсона. Цим, цим, пуцим.
МИЛЬТОН. Паркинсона? Он пустил себе пулю в скрипку, Паркинсон, еще недели не прошло.
ТИРРИБУЙЕНБОРГ. Его жена заменила.
КАМОЭНС. На дне мирском!
ГИЙОМ. Ха! Ха! Ха! Смешно. Лола Паркинсон! Где моя палка! (Стучит в потолок.)
>Музыка смолкает.
ТИРРИБУЙЕНБОРГ. Соло! Алло! Вы б лучше порепетировали!
Вы выбирания удостоились, а Паркинсонов таких хоть отбавляй. В других футлярах, разбросанных по дну мирскому, заключены Руппендорфы, Коперники, Берришоны, Стампонерги и другие уважаемые Квартеты.
На Фестивельном Культурале, в присутствии Бетховена лично, выигрывает сильнейший. Телевизионский конкурс!
МИЛЬТОН. И что же он выигрывает, ваш сильнейший?
ТИРРИБУЙЕНБОРГ. Бронзовый бюст Бетховена. Тот самый пресловутый бюст, о котором мы столько говорили, с подлинной головой Бетховена внутри. И с нагрузкой в виде классной заначки с бессмертными бабками.
МИЛЬТОН. Все это достаточно невероятно.
>Квартет Паркинсона приступает к «Большой Фуге» (ор. 133).
ГИЙОМ. Лола Паркинсон! Давно я так не смеялся. КАМОЭНС. Бессмертные бабки, мечта моей жизни. Вперед, ребята, они им не достанутся.
МИЛЬТОН. Давай, Гийом, догоним их!
>Они исполняют то же произведение, что и Паркинсоны.
ТИРРИБУЙЕНБОРГ. В путь! Смотрите, мушье, вот мой клавирабль, я нажимаю на кнопки, и в путь! Я те пояснирен. Вот тут включаю зажигание. Сидаюсь. Засим клавитирую левой рукой, котролируя мощность турбин. Слышите шум? Мы стартуем на до мажоре. До мажор — это сольный вперед. Взлетайзинг на сольный вперед с подводной пусковой площадки, прямиком к прицели, как надо — на «до». Хочу повернуть, модулирую. Налево, при помощи фа-диез, взятого наугад, вот этого, к примеру, модулирую на соль, а если надо сделать поворот на середине дороги, добавляю до-диез, даже иногда соль-диез, ре мажор, ля мажор. На «ми» слышно, как скрипят шины, если, конечно, у летального препарата есть шины, а на «си» мы рисканем перевернуться. Науправу, оставляю диезы и берусь за бемоли. Вот си-бемоль, вот ми-бемоль, модулируем на фа, и даешь науправо. Мы сматуваемся, господа, сматуваемся! И вот мы уже попали в зупырь Свеклового Сада. Бетховен. И вот он тут как тут великий Шварц. Шварц, слушьте! Шварц.
>Квартет продолжает играть, несмотря на нарастающую тревогу, и мы слышим, как приближаются шаги великана. Потолок с треском раскалывается, и декорация совершает четверть оборота вокруг горизонтальной оси.
Перевод Марии Зониной
Roland Dubillard
LE JARDIN AUX BETTERAVES
© Gallimard, Paris, 1969
Мишель Винавер
ОТЕЛЬ «ИФИГЕНИЯ»
Посвящается Кикосу
Контора. По периметру комнаты расположены стенные шкафы и два старых буфета. На стенах, сохранивших следы зеленой водной краски, реклама Французских железных дорог с видом долины Луары, часы с маятником и календарь. В центре — тяжелый грубо сколоченный стол, шесть стульев и кресло полированного дерева.
Холл. Зала, одна часть которой приспособлена под гостиную (потрепанные кожаные кресла, низкие столики), а другая — под столовую (столики на четыре и на шесть персон, покрытые белыми скатертями, стулья полированного дерева). Справа в глубине — первые ступеньки лестницы. С другой стороны — стойка портье, на ней — старинный телефон с вращающейся ручкой и журнал регистрации. Неподалеку — стеклянный прилавок с куклами, вазами и расписанными тарелками (по классическим греческим мотивам), фольклорными юбками и рубашками, рассыпанными грудами почтовых открыток. На прилавке — три тома книги отзывов. В глубине — еще один такой же прилавок, играющий роль бара (бутылки виски, черносмородинового ликера, мятного ликера, коньяка); на стенах, выбеленных известью, — карта области, фотографии разного формата в деревянных полированных рамках — с видом Микен, с золотой погребальной маской, с двумя терракотовыми идолами, с овальным перстнем с гравировкой, изображающей трех жриц в процессе жертвенных возлияний, с Генрихом Шлиманом, с неким очень молодым археологом, держащим в руках кирку, с королем Павлом Греческим, а также рекламные плакаты авиалиний (Air France, T.W.A., Homeric Airways). На столиках — пепельницы с логотипом Homeric Airways. В окна видны ветки эвкалиптовых деревьев, колышущиеся под ветром. В глубине — двухстворчатая дверь, ведущая в коридор между конторой и кухней; обычно она открыта. Вторая двухстворчатая дверь открывается на дорогу — это вход в гостиницу.
Комната Ореста. Стены в голой штукатурке. Икона. Простая железная кровать, очень низкая, с двумя простынями, без одеяла. Стул. Массивный шкаф, изобильно украшенный в духе греческого народного искусства.
Комната Лауры и Пьеретты. Такие же оштукатуренные стены. Пришпиленная кнопкой фотография Марлона Брандо. Две железные кровати, накрытые простынями. Стул. Светлый деревянный комод, на нем — зеркало с потеками; на комоде косметика; на металлической штанге — беспорядочно развешенная одежда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге представлены произведения школы «нового романа» — «Изменение» (1957) М. Бютора, «В лабиринте» (1959) А. Роб-Грийе, «Дороги Фландрии» (1960) К. Симона и «Вы слышите их?» (1972) Н. Саррот.В лучших своих произведениях «новые романисты» улавливают существенные социальные явления, кризисные стороны сознания, потрясенного войной, бездуховностью жизни и исчерпанностью нравственных ориентиров, предлагаемых буржуазным обществом.
В книгу известной французской писательницы Натали Саррот (она родилась в 1900 году в России, в городе Иваново-Вознесенске) вошли: автобиографическая повесть "Детство" (1983) и роман "Золотые плоды" (1963), яркий пример нового направления в европейской литературе, "нового романа", одним из основоположников которого она и является. "Новый роман" отразил состояние сознания человека XX века, пережившего сложнейшие, часто трагические повороты социально-исторического развития, крушения устоявшихся взглядов и представлений в силу появления новых знаний в различных областях духовной жизни (теория относительности Эйнштейна, учение Фрейда, художественные открытия Пруста, Кафки, Джойса), которые заставляли радикальным образом пересматривать существующие ценности.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.