Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 1 - [19]

В аргументации Штирнера есть только одна слабость, хотя в той или иной мере она присуща всем его трудам: его концепция единства индивидуума не только «эгоистична», выгодна для «эго», но ценна также и для коллективности. Объединение людей плодотворно только тогда, когда оно не разрушает индивидуума, но, наоборот, развивает инициативу и творческую энергию. Разве сила партии не является суммой сил всех индивидуумов, которые ее составляют? Этот пробел в его аргументации обязан своим происхождением тому факту, что штирнеровский синтез индивида и общества остался незавершенным. В наследии этого бунтаря столкновение общественного и антиобщественного не всегда разрешается. Социальные анархисты были вынуждены совершенно обоснованно упрекать его за это.

Эти упреки были еще более горькими, потому что Штирнер, возможно, по незнанию, совершил ошибку, включив Прудона в число коммунистов-авторитаристов, которые осуждают индивидуальные порывы, клеймя их от имени «общественного долга». Верно, что Прудон высмеивал «преклонение» перед индивидумом в штирнеровском духе (без прямого указания на Штирнера, чью работу он, таким образом, может быть, и не читал), но вся его работа была поиском синтеза или, скорее, даже «равновесия» между властью индивидуума и властью коллектива. «Как индивидуализм является первоначальным качеством человека, точно так же склонность к объединениям является его дополнением».

Некоторые думают, что человек ценен только через общество... и склоняются к втягиванию индивидуума в коллективность. Таким образом... коммунистическая система является обесцениванием личности во имя общества... Это тирания, мистическая и анонимная тирания, это не объединение... Когда человеческая личность лишается своих прерогатив, общество остается без своего основополагающего принципа.

С другой стороны, Прудон отрицал индивидуалистический утопизм, который объединяет индивидуальности, не имеющие органической связи между собой, и, таким образом, предает его неспособность разрешить проблему общих интересов. «У нас слишком много общих интересов, слишком много общего».

Бакунин также был одновременно индивидуалистом и социалистом. Он без конца повторял, что общество может достичь более вы- . сокого уровня, если начнет со свободного индивидуума. Когда бы он ни рассуждал о правах, которыми должны располагать группы, таких, как право на самоопределение или право собраний, он всегда подчеркивал, что индивидуум должен быть тем первым, кто выиграет от этого. Индивид чем-то обязан обществу только до тех пор, пока он свободно соглашается являться его частью. Каждый свободен объединяться или не объединяться и, если человек так захочет, «идти и жить в пустынях или в лесу с дикими зверями». «Свобода является абсолютным правом каждого человека не искать никаких иных санкций на свои действия помимо санкций собственной совести, определять эти действия исключительно по своей воле и впоследствии быть ответственным в первую очередь перед самим собой». Общество, которое индивидуум свободно избрал для того, чтобы стать его членом, является всего лишь вторичным фактором в списке ответственностей. Оно имеет больше обязанностей по отношению к нему, чем прав на него, и при условии, что индивид достиг совершеннолетия, общество не должно «ни приглядывать за ним, ни управлять» им; оно обязано ему лишь обеспечить «защиту его свободы».

Бакунин развил идею «абсолютной и полной свободы» очень широко: я могу распоряжаться своей личностью так, как считаю нужным, я могу ничего не делать, а могу и трудиться, могу честно жить своим собственным трудом, а могу бесстыдно эксплуатировать благотворительность или частные анонимные пожертвования. Все это возможно только при одном условии: эта благотворительность или поддержка должны быть добровольными и предоставленными мне индивидами, достигшими совершеннолетия. У меня даже есть право вступать в объединения, субъекты которых являются «аморальными» или выглядят таковыми. В своей увлеченности свободой Бакунин зашел так далеко, что позволил индивиду вступать в объединения, задуманные в целях коррумпирования и уничтожения индивидуума или общественной свободы: «Свобода может и должна защищать себя только посредством свободы; пытаться ограничить ее под предлогом защиты свободы означает впадать в опасное противоречие».

В вопросе этических проблем Бакунин был уверен, что «аморальность» является последствием порочным образом организованного общества. Это последнее должно быть, таким образом, уничтожено сверху донизу. Одна только свобода может принести улучшение моральных качеств. Ограничения, вводящиеся под предлогом улучшения нравственного облика, всегда оказывались вредными для него. Репрессии не только не контролируют распространение аморальности, они лишь расширяют и углубляют ее. Поэтому наивно противостоять ей строгим законодательством, которое посягает на индивидуальную свободу. Бакунин допускал только одну санкцию против бездельников, паразитов и злоумышленников — лишение политических прав, то есть тех гарантий, которые индивид должен получать от общества. Из этого следует, что каждый индивид имеет право распоряжаться своей собственной свободой через свои поступки, но в этом случае ему отказывается в праве обладать своими политическими правами на протяжении его добровольной службы.