Антиваксеры, или День вакцинации - [67]

Именно Смирнитский при очередной встрече с другом, под пиво подал мысль использовать погасшую Зарю коммунизма для агитации горожан. Хотя развил и довел идею до совершенства, конечно, сам Бабушкин, проявив недюжинный талант литератора и организатора. Война началась, и партия антиваксеров стала стремительно терять завоеванные позиции.

О внезапной размолвке редактора с Главой Смирнитский узнал от самого Андрея Николаевича, попутно выложившего другу и хитрый план полковника Бритвина. Вилен Егорович сразу догадался, кто является секретным агентом ФСБ в партии. А еще через некоторое время понял, что его друг всерьез обдумывает вариант инсценировки своего убийства. Вилен Егорович сам, по пьяной лавочке рассказал другу про пистолет, хранящийся в музее, и Бабушкин донимал его просьбами испытать Вальтер.

Но Глава не воспринял серьезно предупреждение Смирнитского насчет Бабушкина, и посчитал его слова сказанными сгоряча, под впечатлением внезапного крушения надежд. Соловьев даже поспорил со своим агентом, что выстрелить главный редактор Зари не сможет – ни в себя, ни в кого-то другого, и даже сам предложил передать Андрею Николаевичу трофейный пистолет.

Проблема была только с патронами, Вилен Егорович совершенно справедливо полагал, что спустя восемьдесят лет они могут дать осечку. Тогда Соловьев подключил какие-то свои связи, о которых не распространялся, и вскоре достал коробку патронов 9×19 мм. Друзья провели успешные испытания пистолета, и Вальтер перекочевал к Бабушкину. А Евгений Васильевич на всякий случай строго настрого предупредил охрану не пускать главного редактора Зари в здание администрации города.

Пять дней назад, в понедельник, Смирнитский, присутствовавший на страшном суде в подвале, сообщил Главе, что кандидат для участия в устрашении Бабушкина найден, а операция состоится во вторник. Вилен Егорович понял это по просьбе Ивана Ивановича выделить в тот день музейный ТТ. А в среду Соловьев получил страшное известие – Андрей Николаевич убит. К тому времени он совершенно забыл о споре месячной давности, и ему даже в голову не пришло, что убийство могло быть инсценировкой. Главе все стало понятно. Ведь он знал от Смирнитского и о плане ФСБ и о внедренном в партию сотруднике. Соловьев решил, что Бабушкин убит в ходе операции устрашения. Застрелить его мог только агент ФСБ. А приказ ему мог дать лишь один человек – полковник Бритвин. Проверка в музее, не позволившая взять Смирнитскому ТТ, только подтверждала эту версию. Но зачем Бритвину понадобилось убийство Андрея Николаевича, Глава совершенно не понимал. Полученное в четверг письмо счастья тоже явно было делом рук ФСБ. Становилось ясно, что Бритвин по какой-то ему одному известной причине хочет сорвать проведение Дня вакцинации.

Вечером в четверг Соловьев вызвал тайного агента на военный совет и показал ему копию письма. Смирнитский внимательно прочитал послание, подумал немного и сказал, что Андрей Николаевич жив и здоров, а Глава проиграл спор. Вилен Егорович все понял по знакомым фразам в письме, похожим на одно старое стихотворение, и по псевдониму Л.А.Р. Написать такое послание могли только Иван Иванович или Бабушкин (ну и сам Смирнитский конечно), но никак не сотрудники ФСБ, ничего не знавшие про старинную историю с незадачливым поэтом. А секретаря антиваксеров из списка авторов письма можно было смело исключать – зачем ему вызывать огонь на себя?

Зато теперь Евгений Васильевич точно знал, что никакого таинственного убийцы и террориста в природе не существует, Бритвин непричастен к событиям, в которых подозревался, а всю кашу в городе заварил якобы покойный Бабушкин. Поэтому, когда сегодня на совещании Беккер предложил отменить День вакцинации, Соловьев ответил решительным отказом. А после того, как три полковника придумали идею устроить завтра во время праздника теракт, Глава понял, что силовики хотят его обмануть в каких-то своих им одним известных целях. Он позвонил Вилену Егоровичу, попросил выяснить личность «террориста» и расстроить коварные планы полиции и ФСБ. Смирнитский, который в момент звонка ехал в автобусе с небольшой сумкой, сразу догадался, кто будет кандидатом в смертники – из членов партии это наверняка был Олег Кузнецов.

Вилен Егорович совершенно выпустил из вида скромного секретаря антиваксеров, ведь тот целыми днями сидел у себя в келье и никаких активных действий не предпринимал. Смирнитский думал, что Иван Иванович затаился от страха, молясь, чтобы в ФСБ не вычислили его причастность к организации устрашения Бабушкина. Но он очень сильно недооценивал бывшего поэта. Однако сама судьба занесла Смирнитского в подвал партии, когда ее секретарю понадобился надежный гонец, и именно ему Иван Иванович поручил отнести сумку Олегу. Но Вилен Егорович решил сначала сам ознакомиться с содержимым посылки, а пустующая квартира друга была для этого идеальным местом.

Исследовав сумку, Смирнитский понял, что секретарь антиваксеров совсем даже не затаился, а наоборот, ведет какую-то свою хитрую игру и скорее всего хочет ликвидировать Кузнецова, как опасного свидетеля, попутно списав на него смерть главного редактора. Увидев в сумке ПМ, Вилен Егорович догадался, что именно этим оружием незадачливый киллер и пугал Бабушкина. А пистолет Иван Иванович похоже забрал после операции у Штыка, и решил с его помощью свалить смерть Андрея Николаевича на несчастного Олега. Но ПМ был охолощен и не мог служить орудием убийства. И это лишь подтверждало умозаключения Смирнитского – его друг жив и где-то прячется.