Антитеррор 2020 - [6]

— Пойдем, — велел Дауд Ардиану. Взял его за руку и повел прочь. За спиной у них глумливо пересмеивались шестерки Сестер.

Старик довел Хачкая почти до самого барака. За все это время он не проронил ни слова, за что Ардиан был ему благодарен.

— Завтра в восемь, — вот и все, что сказал ему Дауд перед тем, как развернуться и уйти. — И раздобудь где-нибудь перчатки: придется работать с шипами и лезвиями.

— Спасибо, эфенди, — пробормотал Хачкай, но старик ему не ответил.

О том, что с ним произошло, Ардиан никому рассказывать не стал. Ночь он провел без сна, глядя в растрескавшийся потолок и вспоминая подернутые маслянистой пленкой глаза Мустафы. «Нужно что-то делать, — шептал ему внутренний голос, — и делать быстро, потому что в следующий раз, когда Сестрам захочется пригласить тебя за праздничный стол, Дауда может не оказаться рядом…»

На следующий день Ардиан работал с энтузиазмом, удивившим даже его самого. Когда водонос Рауль поинтересовался у Дауда, как там справляется его новый подмастерье, обычно скупой на похвалы старик одобрительно проворчал, что даже из такого балбеса при над лежащем подходе может выйти толк. Ардиан, шлифовавший за перегородкой затупившийся нож разрыхлителя, глуповато и довольно заулыбался, радуясь тому, что никто его не видит.

— Эфенди, — спросил он, когда Дауд позвал его обедать. — Скажите, а кем вы были до того, как попасть в лагерь?

Дауд поставил перед ним миску с густой похлебкой, накрытую серой лепешкой.

— Что значит кем был? — сварливо осведомился он. — Твой вопрос означает, что, попав в лагерь, я сильно изменился, не так ли? Но как ты можешь судить об этом, ведь ты же познакомился со мной только здесь?

— Я имел в виду, кем вы работали, — смутился Ардиан. — Ну, чем зарабатывали себе на жизнь…

Старик пожал плечами и принялся с аппетитом хлебать горячее варево.

— Тогда ты просто неправильно ставишь вопрос, — ответил он, наконец. — У меня много профессий, парень, но это не делает меня кем-то другим каждый раз, когда я меняю работу. Человек всегда остается самим собой, неважно, в лагере он сидит или гуляет на свободе.

«Не скажет, — решил Ардиан. — Вот ведь скрытный старик… И вроде бы болтает как заведенный, а по делу от него ничего не добьешься…»

— А вы хорошо знаете эти места? — попробовал он сменить тему. Дауд недовольно нахмурился:

— Какие эти, парень? Если ты имеешь в виду Северную Африку, то я здесь впервые. А если ты хочешь спросить, хорошо ли я знаю лагерь, то могу тебя заверить, что за последние три года изучил я его неплохо.

— А правду говорят, что в здешней пустыне полно ядовитых змей? — не отступал Хачкай. — Ребята в бараке болтают, будто они могут даже в койку заползти…

Старик внимательно посмотрел на него из-под кустистых бровей.

— Самые ядовитые змеи здесь ходят на двух ногах, — проговорил он. — Те, что в пустыне, нападают куда реже. Правда, я помню случай, когда одного охранника укусила пятнашка — это было года два назад, но парень ухитрился сам на нее наступить. Его, кстати, спасли — в том лазарете, где мы с тобой повстречались, есть целая комната с противоядиями от змей и скорпионов.

— Скорпионов? — заинтересованно переспросил Ардиан. Дауд кивнул:

— Скорпион опаснее змеи, по крайней мере, в здешних краях. Он очень проворный и не боится человека, сразу нападает и жалит. Однако настоящий бич этих мест — маленькая тварь, которую называют зайиб.

— Зайиб? Это арабское слово?

— Бедуинское. Означает «невидимая смерть».

Дауд замолчал и принялся сосредоточенно вытирать опустевшую миску куском лепешки. Ардиан не спускал с него глаз. Он догадывался, что хитрый старик специально держит паузу, чтобы вынудить его к расспросам, но не собирался сдаваться так быстро.

— Что ж, — проворчал Дауд, дожевав лепешку, — работы у нас сегодня много… Так что пошевеливайся, парень, нечего зря рассиживаться!

«Ладно, — подумал Ардиан, — все равно ведь узнаю, что это за зайиб такой… а спешить не буду. Ты же именно этого от меня ждешь, правда?»

Расчет оказался верным. Когда он отвез в сборочный цех последнюю тележку с партией заточенных до остроты бритвенных лезвий ножей-разрыхлителей, Дауд подозвал его к себе и протянул пластиковую бутылку с водой.

— Возьми, умойся, на сегодня достаточно. Для новичка, пожалуй, ты работал неплохо. Если будешь продолжать так и дальше, я, возможно, даже не стану жалеть, что взял тебя к себе в подмастерья.

Ардиан ухмыльнулся. Слышать такое от вечно недовольного Дауда было приятно.

— Что касается зайиба, — задумчиво проговорил Дауд, — то я видел его всего лишь пару раз — к счастью для себя. Это паук, или, правильнее сказать, паучок. Он размером с ноготь мизинца — твоего, не моего. А на спине у него два маленьких белых пятнышка — как будто слепые глазки. Бедуины говорят, что это глаза самой смерти…

— А почему «невидимая»? — не выдержал Ардиан.

— Говорят, что когда-то давным-давно среди племен пустыни бытовало поверье, что человек, заснувший в песках и не оградивший себя от ночных демонов, умирает страшной смертью. Его лицо чернеет, а руки распухают, как у больного слоновой болезнью. Именно так выглядит тот, кого кусает зайиб.