Антисоветчина, или Оборотни в Кремле - [29]

Зверства творились уже при Временном правительстве. Солдаты, возбужденные агитаторами, поднимали на штыки командиров. Крестьяне убивали помещиков и “кулаков”, чтобы разграбить их собственность. Но это были стихийные эксцессы. Повального озлобления еще не было. Когда поход Керенского-Краснова на Петроград провалился, казаки и матросы после боя мирно общались друг с другом и приходили к выводу, что делить-то им нечего. И в других местах власть досталась большевикам при самом незначительном сопротивлении. Защищать Временное правительство никто не хотел, большинство населения восприняло переворот если не одобрительно, то равнодушно. Не зря же утверждение большевиков по всей России было назано “триумфальным шествием Советской власти”.

Но нет, подобный мирный сценарий эмиссаров зарубежных “бесов” не устраивал. Ожесточение стало насаждаться искусственно! На места рассылались всевозможные “интернационалисты”, которые собирали себе отряды подручных из шпаны, уголовников, хулиганья, и “триумфальное шествие” сопровождалось волной погромов, грабежей, диких расправ над всеми неугодными. Разумеется, это вызывало ответную реакцию. Против насильников поднимались восстания, усиливался приток в ряды белогвардейцев. И разгоралась опустошительная гражданская война.

А она, в свою очередь, давала новые поводы для наращивания террора. Внедрялись поголовное истребление пленных, добивание раненых, экзекуции в захваченных населенных пунктах. Поводы к репрессиям дала и политика “военного коммунизма”, попытки крестьян сопротивляться продразверстке. Ленин, находившийся в плену собственных иллюзий, силовые меры одобрял. Упрямо старался внедрить в жизнь новые модели, видя в противодействии им дело рук “эксплуататорских классов” или влияние “пережитков”, которые нужно решительно подавить. Весь 50-й том его полного собрания сочинений полон телеграммами с требованиями “массового террора”, “беспощадных расправ”, расстрелов, введения системы заложничества [96].

Но это были еще “цветочки”. Подлинной вакханалии открыло дорогу постановление ВЦИК о “красном терроре”, принятое 2 сентября 1918 г. под руководством Свердлова под предлогом покушения на Ленина. И тут мы сталкиваемся с еще одной “легендой прикрытия”. Главным творцом террора зарубежные, а вслед за ними отечественные демократические источники дружно объявили Дзержинского. Его изображали бездушной машиной убийства, настоящим монстром. Что ж, Дзержинский был жесток к врагам революции. И никто не снимает с него ответственности за многие преступления ВЧК, которой он руководил.

Но стоит отметить и другое. Кошмарную мясорубку, залившую Россию потоками крови, создал и запустил в действие отнюдь не он. Еще раз напомню, в октябре 1918 г. Свердлов отправил Дзержинского в “отпуск”. И именно в это время вместе с Петерсом провел реорганизацию органов ЧК. Они получили двойное подчинение — центральной ВЧК в Москве и региональным Советам, подконтрольным Свердлову и возглавляемым “интернационалистами”. Местные ЧК формировались Советами и получали права отделов исполкомов. По сути их вывели из-под контроля Москвы. В этот же период, без Дзержинского, произошли кадровые реформы. Часть сотрудников удалили из ЧК под разными предлогами. Но штаты были значительно увеличены, и в основном за счет инородцев. Центральный аппарат ВЧК на 75 % составился из латышей. Хватало и евреев, мадьяр, немцев, эстонцев. Для “укрепления” органов ЧК в них, согласно постановлению о “красном терроре” было переведено много “ответственных товарищей” из партийных и советских структур — а заведовал партийными и советскими кадрами все тот же Свердлов.

Ну а в дополнение к ЧК Троцкий приказом от 14 октября 1918 г. учредил свои собственные карательные органы, Реввоентрибуналы. Только это были не трибуналы в прямом смысле слова, т. е. не судебные органы, а особые, хорошо вооруженные подразделения, специально предназначенные для массовых расправ. И Лев Давидович поучал: “Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожить десятки тысяч. У нас нет времени, нет возможности выяснять действительных, активных врагов. Мы должны встать на путь уничтожения…” [21]

Теоретики “красного террора” — Троцкий, Лацис и т. д. провозглашали, что он направлен против “эксплуататорских классов”, “буржуазии”. Однако никакой настоящей буржуазии в России уже не осталось! Крупные предприниматели, банкиры, промышленники, между прочим, не очень-то пострадали от революции. Большинство из них еще в 1917 г., когда стало ясно, что Временное правительство шатается, позаботилось перевести свои капиталы в заграничные банки и выехать за рубеж. Многие эмигрировали сразу после Октября через Финляндию. Уезжали в течение 1918 г. через оккупированную немцами Украину. Но террор носил вовсе не хаотичный, а очень даже определенный характер.

В первую очередь он ударил по Православию. Под разными предлогами арестовывались и отправлялись на убой епископы, священники, диаконы, монахи и монахини. А под маркой “буржуев” карательные органы принялись густо выкашивать русскую интеллигенцию. Хотя она-то противницей революции отнюдь не была. Напротив, к 1917 г. она составляла чуть ли не самую “революционную” часть народа, целиком проникшись идеями либерализма, социализма, атеизма, “свободы-равенства-братства”… Иррационально? Нет, с точки зрения организаторов и заказчиков террора как раз это было вполне “рационально”.