Антисемитизм в Советском Союзе - [2]

В самом деле, необходимо точно констатировать, что меньшевизм стал в действительности принимать модель особого политического движения и, в особенности, политической культуры лишь после коллапса великих революционных надежд 1905 г. и жесточайшей критики и самокритики, которые этот революционный максимализм породил в меньшевистском лагере….

…. Первым ударом было разрушительное воздействие на них изменений в Советской России в течение 30-х годов. Вопрос состоял не в том, что меньшевики были неспособны быть в курсе этих изменений. Напротив, в их журнале, а также в ряде других публикаций предлагались насыщенные необычайно хорошей информацией сообщения о многих из этих событий, широко трактовались политические и экономические процессы эры Сталина. Эти сообщения представляются более надежными, чем многие из сообщений тогдашних западных обозревателей.

Достаточно назвать, к примеру, «Письмо к старому большевику» Николаевского, увековечивающее на страницах «Социалистического вестника» взгляды Бухарина, в самый канун его ареста и процесса над ним, на тогдашнее развитие событий в Советском Союзе и роль в них Сталина.

Было немало и иных, более научных по своему духу индивидуальных исследованиях событий в Советском Союзе; большая часть из них была опубликована (после их переселения в США) Давидом Даллиным, Борисом Николаевским и Соломоном Шварцем (я упоминаю здесь лишь тех членов большевистской эмиграции, которые имели отношение к нашему проекту).

И все же, несмотря на солидную сумму информации, наличествующую в этих произведениях, меньшевистская эмиграция показала себя неспособной, причем неспособной, будучи рассматриваема как коллектив, вывести из своей среды что-то достаточно существенное в смысле интерпретации событий, что могло бы заставить объединиться в оценках даже членов внутреннего круга меньшевиков-интернационалистов. Под вопрос ставились не только различия в мнениях относительно того, что же на самом деле происходит, но более фундаментальная проблема, выразившаяся в неспособности просто-напросто понять смысл происходящего. В самом деле, наиболее угнетающим моментом в осмыслении меньшевиками таких, скажем, процессов, как коллективизация и «великие чистки», которые они начали осознавать в качестве бойни, было не только то, что они внушали им ужас и отвращение, но также и то, что меньшевики казались лишенными возможности объяснить их с точки зрения рациональной, по меньшей мере в категориях им привычных….

…. Некоторые информанты выказали себя способными дать лишь такие воспоминания о своей деятельности, которые укладывались в обычные модели (подобно шварцевским воспоминаниям о законодательстве в области социального страхования, проект которого он все еще продолжал набрасывать в ту ночь, когда большевики брали власть, или же некоторым описаниям Лидии Дан относительно продолжавшихся всю ночь заседаний в петроградской квартире Дана). Однако как только они оставляли в стороне эти мало интересные точки-ориентиры, их воспоминания, как правило становились туманными и хаотическими, подобно фрагментам, вынутым из какого-либо крупного остова или участка; создавалось впечатление, что само время взорвалось или приостановилось в своем течении в эти месяцы….»

ПРЕДИСЛОВИЕ

В сложном клубке вопросов о Советском Союзе вопрос об антисемитизме принадлежит к числу наиболее спорных. Высказываемые по этому вопросу мнения часто прямо полярны:

Советский Союз — страна осуществленного национального равенства, единственная в мире страна со значительным еврейским меньшинством, не знающая антисемитизма.

Советский Союз — страна с чрезвычайно развитым антисемитизмом, далеко оставляющим позади антисемитизм старой России.

Таковы два наиболее часто высказываемые положения. В подтверждение и того, и другого приводятся некоторые факты, частью верные, частью не отвечающие или не вполне отвечающие действительности. И хотя наличность в Советском Союзе каких-то элементов антисемитизма сейчас уже не вызывает более сомнений у сколько-нибудь осведомленных и самостоятельно мыслящих людей, вопрос в целом остается недостаточно выясненным и независимое общественное мнение, относящееся с естественным недоверием к упрощенным «про-советским» или «анти-советским» формулам, остается дезориентированным.

В настоящей работе, предпринятой по инициативе Американского Еврейского Комитета, автор поставил себе задачей выяснить социально-психологические корни советского антисемитизма, формы и результаты борьбы с ним, степень распространенности и динамику антисемитизма в Советском Союзе.

Автор — еврей, что в глазах многих ставит под сомнение объективность анализа им антисемитизма. И автор — русский социалист, решительный противник коммунистической диктатуры, что тоже в глазах многих ставит под сомнение объективность анализа им советской действительности. Это обычно аргументы для людей с готовыми, предвзятыми мнениями, отмахивающихся от фактов, не укладывающихся в привычную для них схему мысли. Но в аргументах этих есть и здоровое зерно: еврею, тем более после страшного десятилетия с середины тридцатых до середины сороковых годов, нелегко сохранить объективность в анализе антисемитизма; и демократу и социалисту нелегко оставаться безупречно объективным при анализе советского развития. Отдавая себе отчет в этих трудностях, автор стремился со всем доступным ему беспристрастием — не необходимо с бесстрастностью — и постоянно проверяя самого себя, проанализировать и по возможности обобщить весь доступный материал по вопросу об антисемитизме в Советском Союзе и представить этот материал в такой форме, которая обеспечила бы читателю возможность непосредственного знакомства с фактами, критической проверки выводов автора и самостоятельного суждения об анализируемых сложных социальных явлениях. Для достижения этой цели автор в частности очень пространно — гораздо пространнее, чем это отвечает обычным литературным требованиям, — цитировал источники, особенно мало доступные читателю советские источники.