Антироссийские исторические мифы - [57]

Один из лидеров ленинградской группировки – глава Госплана Н. А. Вознесенский – был, по свидетельству А. И. Микояна, убежденным великорусским шовинистом. О его нетерпимом отношении к инородцам было известно и Сталину: он говорил о председателе Госплана как шовинисте «редкой степени». Для Н. А. Вознесенского, согласно сталинской оценке, «не только грузины и армяне, но даже украинцы – не люди»[217]. Связь этой оценки и репрессий по «Ленинградскому делу» представляется достаточно очевидной.

Наступление на великорусский национализм наряду с борьбой с космополитизмом осуществлялось и в сфере культуры. Так, критике за «русскую национальную ограниченность» подверглось творчество А. Т. Твардовского. В «Василии Теркине» рецензентами обнаруживалось узкое понимание национального, отсутствие признаков интернационализма, «мужицкий идиотизм». В историографии были осуждены «ревизионистские» попытки оправдания войн Екатерины II, пересмотра тезиса о Российской империи как тюрьме народов, подъема на щит в качестве героев русского народа царских генералов М. Д. Скобелева, М. И. Драгомирова, А. А. Брусилова[218].

Именно в сталинские годы впервые в общественных науках был сформулирован тезис о создании в СССР новой, невиданной прежде многонациональной общности – советского народа. Данный концепт не мог появиться без согласования с И. В. Сталиным. Какая-либо русско-националистическая составляющая понятия «советский народ» оказывалась неуместной[219].

Под сталинским национализмом чаще всего подразумевается антисемитизм. Миф о И. В. Сталине как антисемите был запущен в широкий оборот с подачи Л. Д. Троцкого. Ему данный тезис был необходим для обоснования перерождения режима («сталинского термидора»). В дальнейшем троцкистский миф был подхвачен Н. С. Хрущевым. Сталин действительно допускал на бытовом уровне антисемитскую риторику. Однако в официальных его выступлениях ничего подобного не содержалось. Наоборот, публично Сталин оценивал антисемитизм крайне негативно: «Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма. Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью»[220].

Еще во время Ялтинской конференции И. В. Сталин говорил Ф. Д. Рузвельту, что является сторонником сионизма[221]. В значительной степени именно благодаря СССР в 1948 г. на территории Палестины было образовано еврейское национальное государство Израиль. Оно рассматривалось первоначально как советский форпост на Ближнем Востоке, противовес ориентированному тогда на Британскую империю арабскому миру. Важную роль в борьбе за суверенитет израильского государства сыграло оружие, поставлявшееся с санкции Сталина из Чехословакии в Израиль. Другое дело, что когда среди части евреев СССР на волне энтузиазма в связи с успехами Израиля еврейской идентичности стали отдавать предпочтение перед советской, сталинская политика поддержки сионистского движения завершилась. Импульсом послужил стихийный, несанкционированный властями митинг, устроенный евреями Москвы в честь первого израильского посла Голды Мейер, когда она посещала московскую синагогу. Во время приема в Кремле супруга В. М. Молотова, рассматривавшегося наиболее вероятным преемником Сталина, обратилась к израильтянке на идиш: «Я еврейская дочь!» Интересы Израиля для части советской политической элиты оказались важнее, чем интересы СССР. Это вынудило Сталина начать ее чистку от сионизма, но эта чистка никогда на всех евреев не распространялась[222].

Как наиболее очевидное проявление сталинской антисемитской политики часто подают «дело» Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Однако сам его роспуск не являлся чем-то беспрецедентным. После войны были распущены многие антифашистские организации (в том числе национальные), поскольку задачи они свои выполнили. ЕАК просуществовал даже дольше других. Непосредственно к ликвидации организации Сталина подтолкнуло послание представителей еврейской общественности с предложением создать в Крыму союзную республику на основе титульной нации евреев. Письмо было написано в ультимативной форме.

Однако, опять-таки, разгром ЕАК, проводимый в основном по обвинениям в связях с разведками иностранных государств, не являлся какой-либо националистической акцией. Жорес Медведев свидетельствует, что курс Сталина в еврейском вопросе «был политическим и проявлялся в форме антисионизма, а не юдофобии»[223]. Для того чтобы убедиться в отсутствии государственного антисемитизма в СССР в послевоенные годы, достаточно обратиться к перечню номинантов Сталинской премии в области литературы и искусства. Количество представленных в нем лиц еврейской национальности оставалось на пике борьбы с «безродным космополитизмом» весьма значительным. Причем награды выдавались именно за активное участие в этой борьбе. Космополитизм, таким образом, вопреки раскручиваемому мифу не был для Сталина синонимом еврейской идентичности.