Антироссийские исторические мифы - [39]
Как и во Временном правительстве, значительное число министров белогвардейских режимов набиралось по масонским каналам[113]. Показательно, что предававший анафемам большевиков патриарх Тихон вместе с тем отказался дать благословление представителям Добровольческой армии. По-видимому, святитель не имел оснований считать белое дело православным походом за реставрацию монархии.
«Все без исключения Вожди, и Старшие и Младшие, – писал о руководстве белым движением командующий Донской армией генерал С. В. Денисов, – приказывали подчиненным… содействовать Новому укладу жизни и отнюдь никогда не призывали к защите Старого строя и не шли против общего течения… На знаменах Белой Идеи было начертано: к Учредительному Собранию, т. е. то же самое, что значилось и на знаменах Февральской революции… Вожди и военачальники не шли против Февральской революции и никогда и никому из своих подчиненных не приказывали идти таковым путем»[114].
Даже представитель царского дома великий князь Александр Михайлович Романов считал, что именно большевики, а не белое движение сумели сформулировать в ходе Гражданской войны национально ориентированную программу развития. «Положение вождей Белого движения, – писал он, – стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали… к священной борьбе против Советов, с другой стороны – на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи»[115].
41. Мифы, преуменьшающие масштабы гибели красноармейцев и других выходцев с территории бывшей Российской империи в лагерях Польши в 1919–1922 гг.
В числе острых тем, которые вызывают жаркие споры и омрачают российско-польские отношения, особое место принадлежит вопросу о судьбе красноармейцев, находившихся в польском плену. Будучи не в силах отрицать факт массовой гибели военнопленных в своих лагерях и тюрьмах, польская сторона, во-первых, всячески пытается преуменьшить число жертв, во-вторых, стремится переложить ответственность за трагедию с военных и должностных лиц на объективные обстоятельства.
Чтобы внести ясность, обратимся к сборнику документов «Красноармейцы в польском плену в 1919–1922 гг.». Достоверность его материалов польской стороной под сомнение не ставится – в подготовке сборника принял активное участие главный польский специалист по этой теме профессор Университета им. Николая Коперника Збигнев Карпус.
Карпус утверждает, что в польском плену погибли 16–18 тыс. советских военнослужащих. Общая же их численность, по его мнению, составляла 110 тыс. человек. Российский историк Г. Ф. Матвеев еще в 2001 г. пояснил, как появилась последняя цифра: «Дело в том, что уже в 1921 г. существовала цифра реально возвращенных Варшавой по Рижскому миру военнопленных. По польским данным – 66 762 человека (по советским официальным данным – 75 699 человек). Именно она и была положена в основу подсчета польской стороной общей численности пленных красноармейцев. Методика выглядела настолько убедительной, что ею пользуются и сегодня: к 67 тыс. вернувшихся на родину красноармейцев прибавляется около 25 тыс. человек, которые, как пишет 3. Карпус, „едва попав в плен или недолго пробыв в лагере, поддавались агитации и вступали в русские, казачьи и украинские армейские группировки, которые вместе с поляками воевали с Красной армией“. К ним приплюсовывают 16–18 тыс. умерших в лагерях от ран, болезней и недоедания. В общей сложности получается около 110 тыс. человек. С одной стороны, эта цифра убедительно свидетельствует о триумфе польского оружия в войне 1919–1920 гг., а с другой – позволяет избежать обвинений в негуманном отношении к пленным»[116].
Подлинная численность военнопленных Карпусу не нужна. Ведь чем их больше, тем больше тех, чья судьба покрыта мраком неизвестности. Но внешне стройная схема не предполагает использования документов, в нее не вписывающихся. Историк Т. М. Симонова, изучив архивный фонд II отдела Войска Польского (военная разведка и контрразведка), пришла к выводу: «Трудно представить себе более точный источник. Результаты подсчетов дают нам цифру в 146 813 человек и еще некоторое количество, записанное как „много пленных“, „значительное число“, „два штаба дивизий“»[117]. Путем скрупулезных подсчетов Г. Ф. и В. С. Матвеевы установили, что «в течение 20 месяцев[118] в руки поляков попало не менее 206 877 красноармейцев»[119].
Что же касается численности погибших в плену, то еще в сентябре 1921 г. нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин заявил о 60 тыс. красноармейцев, умерших и погибших в польском плену. Эту цифру нельзя считать полной хотя бы потому, что она не учитывает жертвы суровой зимы 1921–1922 гг. Военный историк М. С. Филимошин пришел к выводу, что погибших и умерших в польском плену было 83 500 человек[120]. С ним согласен А. Селенский[121]. Учитывая то, как безобразно поляки вели учет пленных[122], надеяться на то, что точная цифра жертв будет выяснена, не стоит. Ясно, что она лежит в интервале между 60 и 83,5 тыс. человек. Хотя Карпус с этим не согласен, говоря о 16–18 тыс. погибших, он игнорирует то, что в феврале 1922 г. начальник II отдела Генштаба подполковник И. Матушевский доложил военному министру Польши генералу К. Соснковскому о гибели в одном только лагере в Тухоли 22 тыс. человек.
