Антирак. Новый образ жизни - [27]

   2. Чтобы создать её, они производят химическое вещество, называемое ангиогенин, которое активирует рост новых сосудов.

   3. Новые клетки опухоли, распространяющиеся на остальные части тела — метастазы, — опасны только в случае, если они смогут привлечь к себе новые кровеносные сосуды.

   4. Большие первичные опухоли образуют метастазы. Но, как в любой колониальной империи, они не дают «отдаленным территориям» играть хоть сколько-нибудь важную роль. Чтобы заблокировать рост новых кровеносных сосудов (в метастазах), они производят другое химическое вещество — ангиостатин. Вот почему иногда после хирургического удаления первичной опухоли внезапно начинают появляться метастазы.

Итак, все ясно, но большинству ученых эта идея все равно казалась слишком простой. «Должно быть, это ересь», — твердили они, и их можно понять. К гипотезе доктора Фолкмана нельзя было отнестись серьезно, пока не был объяснен механизм, с помощью которого опухоли берут под свой контроль существующие кровеносные сосуды и создают новые. Требовались доказательства существования таких веществ, как ангиогенин и ангиостатин.

Иголка в стоге сена

Профессора Фолкмана критика не сломила. Но что еще более важно, он не терял уверенности в том, что его коллеги признают его идеи, как только получат доказательства. Он, вероятно, черпал вдохновение в высказывании Шопенгауэра: «Все истины проходят три стадии. Сначала их высмеивают, затем яростно критикуют и, наконец, принимают как нечто само собой разумеющееся».

Ангиогенин и ангиостатин? Фолкман поставил перед собой задачу доказать существование этих веществ. Но как их найти среди тысяч различных белков, которые производит растущая злокачественная опухоль? Это все равно что искать иголку в стоге сена...

После череды неудачных попыток у Фолкмана опустились руки. И тут к нему пришла удача.

В лаборатории вместе с ним работал молодой хирург Майкл О'Рейли (Michael O’Reilly). Он-то и предложил поискать ангиостатин в моче мышей, устойчивых к метастазам. Упорства Майклу было не занимать. За два года он отфильтровал сотни кварт мышиной мочи (позже он рассказывал о ее ужасном запахе) и наконец нашел то, что искал: белок, блокирующий рост кровеносных сосудов. Прежде всего он протестировал его на курином эмбрионе (кровеносные сосуды в нем развиваются очень быстро). Момент истины настал — рост сосудов удалось остановить. Теперь можно было проверить вещество на живых мышах, чтобы увидеть, действительно ли оно способно предотвратить развитие рака в живом теле.

О'Рейли взял двадцать мышей и пересадил им активные раковые клетки. Он знал, что метастазы этого вида рака быстро распространяются и после удаления основной опухоли обычно оккупируют легкие. Удалив опухоль, он ввел ангиостатин одной половине мышей, а другую оставил в покое, позволив событиям развиваться своим чередом. Через несколько дней у мышей из второй группы появились явные признаки болезни. Пришло время проверить теорию Фолкмана.

Фолкман знал, что ему никто не поверит на слово, даже если результаты будут положительными, поэтому он пригласил в свою лабораторию всех желающих для наблюдений за опытом. В присутствии собравшихся О'Рейли вскрыл грудную клетку первой мыши, не получившей лечения. Ее легкие были черными от метастазов. Затем он вскрыл другую мышь — ту, которой ввели ангиостатин. Ее легкие, совершенно здорового розового цвета, не показывали признаков рака.

Тот день был поистине триумфальным! Все мыши, получившие ангиостатин, оказались здоровыми! В 1994 году, после двадцати лет насмешек, результаты исследований были опубликованы в журнале «Cell» (50). Ангиогенез стал основным направлением в исследовании рака.

Открытие исключительной важности

Позже Фолкман смог доказать, что ангиостатин может остановить рост нескольких видов рака. К общему удивлению научного сообщества, на фоне ангиостатина наблюдалось даже уменьшение имеющихся опухолей. Вспомните Сталинградскую битву: как только маршал Жуков пресек поступление продовольствия в лагерь противника, нацисты стали отступать. Точно так же и опухоли, лишившись подпитки из кровеносных сосудов, начали сжиматься. Уменьшенные до микроскопического размера, они стали безобидными. Кроме того, было установлено, что ангиостатин, атакуя новые кровеносные сосуды, не затрагивал уже существующие. Но главное, он никак не влиял на здоровые клетки тела, в отличие от традиционных способов лечения рака, таких как химиотерапия и радиотерапия. Говоря по-военному, это вещество не вызывало сопутствующих разрушений, а значит, его можно было отнести к числу щадящих способов лечения. Как было написано в статье, опубликованной в журнале «Nature Medicine»: «Регресс первичных опухолей без токсических побочных эффектов ранее не был описан». За такой лаконичностью, свойственной научному лексикону, поверьте, лежит волнение, которое указывает на исключительное открытие (51).

Фолкман и О'Рейли доказали роль ангиогенеза в метаболизме рака. Они коренным образом изменили наш взгляд на лечение рака. Если мы сможем управлять врагом, нападая на линии коммуникации, то следующий шаг предсказуем: надо спланировать долгосрочное лечение, подрывающее попытки опухоли создавать кровеносные сосуды. Это лечение можно объединить с ударами «тяжелой артиллерии» (химиотерапии и радиотерапии). Важно учесть, что планирование долгосрочного лечения требует терапии «бездействующих опухолей» по двум причинам: чтобы защититься от рецидивов после ранее проведенного лечения и чтобы избежать развития метастазов после хирургической операции.