Антирак груди - [15]

Сканирование скелета – довольно сложная процедура, в моем случае получившая довольно забавное развитие. Мне ввели технеций, радиоактивное вещество в составе фосфорного соединения, которое «прикреплялось» к костям. Радиоактивное излучение технеция улавливалось, и на экране компьютера возникало изображение скелета, указывающее на возможные аномалии по типу опухолевых. Я не очень внимательно прочла инструкцию, между введением вещества и сканированием отправилась в больничную столовую выпить чая с подругой и не «опустошила мочевой пузырь», как это следовало сделать. В процессе сканирования я пыталась разглядеть появляющиеся на компьютере изображения. Когда сканер перешел к области таза, на экране появилась огромная светящаяся масса у основания позвоночника. В мгновение ока в моем сознании возник пугающий образ инвалидной коляски, в которой сижу я, искалеченная раком, однако врач спросил: «Вы ходили в туалет перед сканированием?» Мой мочевой пузырь был полон мочи с высокой концентрацией радиоактивного изотопа. Меня отправили в туалет, и, когда я вернулась, «опухоль» у позвоночника исчезла! После теста я выпила несколько стаканов всем известной колы, в которой содержится фосфорная кислота, чтобы как можно скорее обменять радиоактивные фосфаты на нерадиоактивные фосфорные составляющие напитка (хотя обычно я такие продукты не употребляю).

Врачи делят рак груди на дюжину основных типов, включая лобулярную карциному, берущую начало из клеток, производящих молоко, и протоковую карциному, одну из самых распространенных. Судя по результатам тестов, у меня была первая стадия неинвазивной протоковой карциномы.

Мастэктомия или лампэктомия?

Наконец, я встретилась с хирургом и получила результаты тестов. Спокойно и четко он описал стадию, на которой находился мой рак, и заверил, что лампэктомия, то есть удаление части молочной железы с опухолью, вкупе с последующей радиотерапией помогут решить проблему. Он объяснил, что такое лечение представляется ему эффективным и, хотя не исключает возвращения рака, не влияет на общую смертность. Иначе говоря, долговременное выживание после сочетания лампэктомии с радиотерапией на ранней стадии рака молочной железы такое же, как и после мастэктомии, то есть удаления груди целиком. Следовательно, у меня был шанс сберечь грудь, не рискуя при этом жизнью.

Одна из ошибок, которую я тогда совершила, – это поход в клинику в одиночестве. Я была настолько поглощена плохими новостями, что постоянно теряла вещи и с трудом понимала, что мне говорят. Лучший совет, который здесь можно дать, – идите на прием с партнером или другом, прихватив блокнот и ручку.

Хирург и другие специалисты в больнице Чаринг-Кросс сопереживали нам, но вели себя честно; я предпочитаю именно такой тип отношений; это лучше, чем ложные надежды.

Основными методами лечения рака молочной железы являются: хирургический (мастэктомия и лампэктомия); радиотерапия – использование радиоактивного излучения, обычно рентгеновских лучей высокой энергии, для разрушения раковых клеток; химиотерапия – использование лекарств для нарушения физиологии раковых клеток, и гормональное лечение такими препаратами, как тамоксифен, который при определенных типах рака молочной железы (эстрогенозависимых) предотвращает присоединение эстрогенов к рецепторам раковых клеток или клеток ткани молочной железы. Проблема некоторых подходов (в основном радио– и химиотерапии) заключается в том, что мощные побочные эффекты способны свести на нет все преимущества лечения (а в некоторых случаях даже вызвать другие типы рака – например, лейкемию). Часто они не помогают вообще, и причины этого неизвестны. Врачи могут лишь предоставить своим пациентам статистику выживания, но не гарантировать излечение.

Проведенные тесты предназначались для выбора наилучшего метода (или сочетания методов) в зависимости от типа и стадии моего рака. С тех пор я разговаривала со многими женщинами, у которых был рак груди, и пришла к выводу, что мне очень повезло стать пациенткой центра исследований и повышения квалификации больницы Чаринг-Кросс. Многие женщины, в том числе лечившиеся частным образом и платившие большие деньги, сталкивались с врачами – в основном с хирургами, – которые работали в лучших традициях «запутывания». Они даже не пытались оценить природу и масштаб проблем. Очень важно, чтобы с вами работала такая команда специалистов, какую я встретила в больнице Чаринг-Кросс. Терапевт должен знать вашу точку зрения. Не позволяйте отмахиваться от вас, требуйте направления в лучший онкологический центр, где работают профессионалы. От этого в буквальном смысле зависит ваша жизнь. Если вам назначают операцию, убедитесь, что ее делает хирург, проводящий хотя бы тридцать таких операций в год, и сравните его уровень удачных операций со средним национальным уровнем. Узнайте об уровне выживаемости в центре, где вы собираетесь лечиться. (Вопрос такого рода особенно важен для мужчин, собирающихся делать операцию на простате, поскольку она сложнее мастэктомии.) К статистике следует относиться с осторожностью – есть врачи, что берутся за пациентов, которых другие считают неизлечимыми. Помню, я спросила врачей в Чаринг-Кросс, когда они сдаются – если у пациента меньше шансов на выживание, чем 50 на 50? Ответ был очень трогательным. Они сказали, что, если пациент хочет выжить, они не сдаются никогда.