АнтиNаполеон - [113]

Луи де Боссе, несший Жозефину на рунах, рассказывает весьма интересную подробность:

«Когда в гостиной я взял императрицу на руки, она перестала плакать. Я решил, что она потеряла сознание, но, очевидно, лишь на несколько секунд. Когда я оступился, я вынужден был сжать ее сильнее, чтобы не уронить; ее голова лежала на моем правом плече, и вдруг она сказала, не открывая глаз:

— Вы прижимаете меня слишком сильно.

Я понял, что она уже не в обмороке.

Во время всей этой сцены внимание мое было приковано к Жозефине, и я не смотрел на Наполеона, Когда Жозефину окружили горничные, Наполеон прошел в маленькую гостиную, я последовал за ним. Он был в таком волнении, что начал изливаться мне, и я узнал причину того, что только что произошло на моих гл азах.

— Интересы Франции и моей династии заставляют меня пренебречь сердечной привязанностью. Развод — суровый долг для меня. Три дня назад Гортензия сообщила Жозефине о моем решении разойтись с ней, Я думал, что у нее стойкий характер, и не ждал такой сцены; тем более я огорчен сейчас. Я жалею ее всей душой…

Слова вырывались с трудом, взволнованный голос замирал в конце каждой фразы, он тяжело дышал… Изливаться мне, настолько удаленному от него, — да, он действительно был вне себя. Вся эта сцена длилась не больше восьми минут.

Наполеон послал за доктором Корвисаром, королевой Гортензией, за Камбасересом и Фуше. Прежде чем подняться к себе, он справился о состоянии Жозефины, которая уже немного успокоилась.

Я последовал за ним и, войдя в столовую, увидел на ковре свою шляпу, которую я снял и бросил, прежде чем взять на руки Жозефину. Чтобы избежать расспросов и комментариев, я сказал пажам и привратникам, что у императрицы был сильный нервный припадок».

Историк Рональд Делдерфилд, подробно анализирующий вышеописанную сцену, делает вывод о том, что Жозефина лишь талантливо имитировала обморок, надеясь на то, что Наполеон в очередной раз смягчится и отменит свое решение. Он пишет:

«Де Боссе поступал мудро, выполняя обязанности дворцового слуги. Он помалкивал об этом до тех пор. пока не написал своих „Мемуаров“. Из его о писан ия можно предположить, что они подмигнули друг другу».

Ги Бретон комментирует рассказ Луи де Боссе еще жестче:

«Это необычайное свидетельство доказывает, что Жозефина лгала до самого последнего эпизода своей жизни с Наполеоном.

После того как любовь ее к нему иссякла, после многочисленных измен, когда, пренебрегая своим саном и возрастом, она то и дело награждала его рогами на глазах у всего Парижа, она исполнила комедию. изображая великую скорбь. Когда упал занавес этой истории. он скрыл игру, полную фальши. Бедный, наивный император!»

* * *

После сцены, описанной бароном де Боссе, в течение нескольких дней пронзительные стоны Жозефины доносились из ее внутренних покоев, отдаваясь эхом в коридорах и на лестницах. Отзвуки их доходили даже до гостиных, переполненных встревоженными придворными. Родственники Наполеона не без наслаждения ловили их. Они всегда ненавидели Жозефину и теперь смаковали каждую ее жалобу, комментируя происходящее в весьма откровенных и совсем не великосветских выражениях.

— Вы только послушайте, как кричит эта шлюха! — восклицала Каролина Бонапарт.

— Да, старуху тряхнуло, как следует, — смеялся Жером Бонапарт.

— Больше не будет превращать императорский дворец в публичный дом, — поддакивала Полина Бонапарт.

По ироничному замечанию Ги Бретона, «так разговаривали в полнейшей простоте короли, королевы и сиятельства среди позолоченных лепных украшений дворца Тюильри, слушая „безумные рыдания“ отвергнутой императрицы».

По словам биографа Наполеона Фридриха Кирхейзена, «Наполеона влекла к Жозефине только любовь. Он женился на ней только потому. что любил ее, — любил так, как только может любить мужчина женщину». Совершенно другими глазами смотрели на Жозефину братья и сестры Наполеона: они видели в ней только ужасную кокетку, чересчур старую для императора. Люсьен давно знал Жозефину… Он не выделял ее из толпы. Он утверждал даже, что она никогда не была красивой, но он все-таки старался быть справедливым. «Жозефина, — говорил он, — была не злая; или. вернее, о ее доброте говорили многие. Она была особенно добра, когда ей не нужно было ничего приносить в жертву».

* * *

Судьба Жозефины была окончательно решена в декабре 1809 года, когда на семейном совете ее поставили перед фактом. Наполеон тогда сказал:

— Один Бог знает, как тяжело было моему сердцу принять это решение. Но никакая жертва не может быть слишком велика для меня, если я уверен, что это необходимо для блага Франции.

О благе Франции говорила и рыдающая Жозефина. Отчаянию двух любящих сердец не было предела, но им обоим предстояло смириться с неизбежностью…

Наполеон помнил о прекрасной и доброй Жозефине всю свою жизнь. Его второй брак с дочерью австрийского императора Марией-Луизой стал для него сущим наказанием. Останься он со своей любимой Жозефиной, разве она бросила бы его одного в изгнании? Конечно же, не бросила бы. Разве в 1814 году, незадолго до своей смерти, Жозефина не воскликнула:

— Зачем я согласилась тогда на этот развод? Наполеон несчастен, а я не могу быть возле него! Его обвиняют несправедливо, и кто может судить об этом лучше меня!