Антиглянец - [15]

– Модный редактор – это ирония, а не пошлость. Мы ведем диалог с модой, а не скупаем total look в рублевских бутиках.

Камешек был брошен в огород Лены Красновой, верного солдата гламура. Краснова любила вещи до самозабвения. Так любят детей, мужей и собак. По Ленке можно проследить, что носят сейчас – и не в Москве, а в Милане. Краснова и была той самой живой глянцевой картинкой, которая в засушенном виде оседала потом в коллекции Островской. Из последней поездки в Неаполь Лена привезла огромную добычу – два чемодана вещей и каждый день демонстрировала нам свой новый трофей. Наибольший резонанс вызвали сабо на меху, которые следовало надевать на голую ногу.

– А как же зимой? Зимой под колготки носить будешь? – спросила я.

– Ни в коем случае! Весь смысл в том, чтобы пятки были голые. Это сексуально.

Краснова поспорила с Островской, что придет так в редакцию и в минус 30. Островская обещала в качестве бонуса за подвиг выдать ей телефон знакомого врача, который отлично лечит от менингита.

На моем столе звонит телефон. Это Люба Сайкина, секретарь Волковой:

– Алена, срочно зайдите к Анне Андреевне.

– На диванчик? – как всегда, спрашиваю я.

– Как всегда, – отвечает Люба.

Я поднимаюсь, беру со стола свой список и выхожу из редакции.

В нашем офисе есть большой коридор, который растекается посередине в нечто, похожее на холл. В холле стоит гигантский аквариум, в котором плавают разноцветные элегантные рыбки, над аквариумом висит картинка с изображением еще одной рыбы – с хищным оскалом и обглоданным остовом. Напротив зооуголка – каре из четырех красных диванов, где состоялось мое собеседование. Здесь, под холодным взглядом рыб, проходят все наши заседания и совещания. Между беспристрастным рыбьим «холодно» и ярко-красным начальственным «горячо». Аня почему-то не любит сидеть в своем кабинете, она устраивается на диванах с чашкой кофе и пепельницей и вызывает к себе сотрудников.

Я иду по коридору: заворачиваю у ксерокса (арт-директор Наташа Артюхова провожает меня сочувственным взглядом), прохожу мимо офисного кафетерия (девушки из рекламного отдела сплетничают здесь уже второй час, но им никогда не делают замечаний, если, конечно, они сделали план по бюджету), сталкиваюсь с пиар-директором Лизой (она вся красная, под цвет диванов, на которых только что, как я догадываюсь, произошло кровопускание) и наконец выхожу к финишу.

Аня сидит спиной ко мне. В леопардовой блузке. Если честно, я немного побаиваюсь ее излишней импульсивности – с первого собеседования на этой красной площади.

– Вы сколько у нас работаете? Две недели?

– Уже почти три.

– И как оцениваете результаты?

Какие результаты – я ведь только начала хоть что-то понимать!

– Сколько интервью сделали?

– Пока только два – с Крюковым и Минаевым. По остальным пока прозваниваю. Заворотнюк в отпуске, по Урганту обещали ответить в понедельник. Егору Кончаловскому выслала вопросы. С Екатериной Гусевой встречаюсь завтра.

– Какая Гусева? Кому она интересна? Мы же с вами говорили про Дапкунайте!

– Да нет, Аня. У меня здесь все записано – Дапкунайте у нас пока под вопросом, а Гусеву вы хотели срочно.

Аня раздражалась все больше, и я уже понимала, что говорю что-то не то.

– Зачем вы Егору Кончаловскому звонили? В прошлый раз обсуждали, что Бондарчуков делаем на следующий номер. Парное интервью – Света и Федя. Они сейчас в топе!

– Аня, у меня список здесь. Мы с Ирой и с вами вместе отмечали. Бондарчуков мы пока вычеркнули.

Я протянула ей листок.

Аня посмотрела на меня нехорошо. Взяла бумажку, отложила. Рыбы в аквариуме подплыли поближе и тоже подозрительно глядели на меня. Паранойя.

– Вы все перепутали! Я прекрасно помню: Дапкунайте – да, Соловьев – обязательно, Устинову срочно надо – у нее новый роман выходит. А у вас здесь какая-то ерунда – Тимати, Дима Билан. Вы не ту музыку слушаете. Такие идеи журналу «Лиза» предлагайте, а не мне!

Я потрясенно молчала. И смотрела на обглоданную рыбу напротив.

– Вы понимаете, в каком журнале работаете?!

Я кивнула. Кое-что уже прояснялось.

– Да, конечно. Мы пишем о моде, красоте, о трендах…

Хорошее, правильное слово. Я хватаюсь за него, как за соломинку, которая вынесет меня на сушу, подальше от этого хищного рыбьего глаза.

– …даем советы по созданию собственного стиля, создаем для наших читательниц идеальный образ потребления, – я цитирую медиа-кит, выданный мне в первый же день Иркой.

– Не надо мне сейчас этой агитации! Вы главное поймите – это культовый проект! Лучший в стране! Здесь все лучшее должно быть – звезды, съемки… Сотрудники тоже.

Рыбы напротив напряглись. Я тоже нервничала. Какой черт принес меня в этот проект?

Она вдруг перестала злиться, как будто переключилась на другую программу, закурила.

– Вы опережать должны – не идти за другими журналами, а задавать тенденцию. На самом деле это очень интересно. Вы поймаете эту волну. Вам сейчас нужно больше читать западных журналов, кино смотрите культовое, Голливуд 40 – 50-х. Там есть стиль. Ходите больше по магазинам. Вот вам, например, подошла бы Прада. Такая сдержанная сексуальность, белое и черное, строгие очки. Подумайте об этом!