Античное христианство и гностицизм - [6]

Этим как раз и объясняется его молчание о «еретических» посланиях Павла. «Павел» Деяний, хотя и не во всем соглашался с «тысячами уверовавших ревнителей Закона» (Деян., 21:20), тем не менее с готовностью принимал участие в иудейских ритуалах (Деян., 21:23–26) и даже обрезал «ради иудеев» своего ученика, грека Тимофея (Деян., 16:3). Всерьез рассматривать канонические Деяния в качестве исторического свидетельства не приходится не столько из-за общей атмосферы волшебной сказки, определяющей облик этого произведения, сколько потому, что оно является своего рода «опрокинутой в прошлое пропагандой», переносящей маркионитский спор в контекст I столетия. Характерно, что в этой перспективе конфликт Павла с безвестными иудаизаторами, принесшими галатам «иное благовестие», превращался в конфликт с иерусалимскими «столпами».

Нельзя исключить, что при составлении Деяний «Лука» пользовался письменными документами, действительно связанными с жизнью апостолов, — на это указывают и отрывки, в которых повествование ведется от первого лица, и речь Стефана перед иудеями, и речь Павла перед афинянами. Нельзя не упомянуть также Деяния, 24:5, где иудеи называют Павла «главарем назорейской ереси» (πρωτοστάτης της των Ναζωραίων αίρέσεως). Но эти документы погибли безвозвратно, поскольку «Лука» действовал в рамках тенденции, сначала исказившей до неузнаваемости собранные и опубликованные Маркионом послания Павла, а затем приписавшей апостолу три подложных «пастырских» послания и Послание к Евреям, являющееся, по меткому выражению известного петербургского библеиста, преподавателя Духовной Академии архимандрита Ианнуария (Ивлева), «не посланием, не Павла и не к евреям».

Корпус Иоанна. Евангелие и Послания Иоанна по своему идейному содержанию существенно отличаются от других книг Нового Завета. В своем фундаментальном труде «Гнозис» Курт Рудольф прямо указывает:

Единственное собрание писаний внутри Нового Завета, занимающее особое положение и чрезвычайно созвучное гнозису, — это корпус Иоанна. Дуалистическое мышление наполняет представления: свет и тьма, истина и ложь, «верх» и «низ», Бог и дьявол (или мир, κόσμος) противопоставлены друг другу. Мир подчинен лукавому, то есть дьяволу (Ин., 12:31; 14:30; 16:11; ср. 8:23 и 8:44). В присутствии небесного посланника, открывающего истинного Бога, человечество разделено на два класса: тех, кто знает Бога и рожден от Него, и тех, кто не знает Его и происходит от мира или от дьявола. Знание синонимично вере, является ее частью (хотя самого слова γνωσις в тексте нет). Эсхатологические идеи спиритуалистичны, или реализованы: Спаситель приносит суд, разделение, или κρίσις.

Воскресение уже свершилось в акте веры (Ин., 5:24f; 11:25f); свобода от мира означает и свободу от греха (Ин., 8:31–36)[27].

Важнейшим для понимания Иоанна является совпадение ряда ключевых понятий, с одной стороны, с коптскими гностическими текстами, а с другой — со священными книгами назореев, что позволило немецкому ученому Р. Мацуху сказать, что ряд положений этого Евангелия мог быть абсолютно понятен только ученикам из назореев[28]. Для Иоанна явление Христа — уникальное событие истории человечества, самооткровение Неведомого Бога, а не реализация иудейских пророчеств, связанных скорее с «князем мира сего».

Иудаизирующая редакция Иоанна, связывающая те или иные действия Спасителя с «реченным пророками», является вторичной. Редакторы сохранили в тексте указания о том, что иудеи не знают Бога (Ин., 8:55), не удалили обладающую отнюдь не нравственным, а онтологическим значением фразу «отец ваш диавол» (Ин., 8:44) и учение о «сынах Божьих» и «сынах дьявола». Из текста не были изъяты даже слова Христа «все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники», хотя понятно, что в Палестине I века эти слова не могли быть отнесены к Зороастру или Будде, но исключительно к «Моисею и пророкам», и 1 Ин., 3:12: «Каин, который был от лукавого и потому убил брата своего», — аллюзия на слова Евы в Быт., 4:1: «Приобрела я человека от Господа», — в древнееврейском оригинале «от Яхве»[29]. Вставками, грубо разрушающими смысл оригинала, следует признать ссылки на иудейское Писание, что особенно очевидно в отношении рефрена «да сбудется писание» в Ин., 17:12 и 19:28, а также упоминания «Моисея и пророков» в Ин., 1:45; 5:39, 45–47, в позитивном контексте.

Особенно ярким примером интерполяции является уникальный в канонических Евангелиях отрывок Ин., 4:22, где в уста Спасителя вложено пресловутое «спасение от иудеев». Нельзя не отметить, что Ин., 4:22, является единственным отрывком, в котором Иисус исповедует Себя иудеем (в беседах с ними Он называет Закон Моисея «вашим», а не «нашим» Законом). Заметить неумелую редакторскую правку позволяет и сама литературная форма Ин., 4:21–23. Более того, в одной из рукописей, содержащих огромное литературное наследие Иоанна Златоуста, цитируется текст Евангелия без Ин., 4:22: «Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время и настало уже, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу; когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе»