Анти-Popper: Социальное освобождение и его друзья - [14]

Поппер пытается показать, что у марксистов государство, демократия понимается исключительно как форма подавления господствующим классом класса угнетенного. Действительно, в работах Маркса, и Энгельса, и Ленина можно найти целый ряд положений, в которых они доказывают, что, по сути дела, за политической формой демократии в буржуазном обществе скрывается экономическая власть господствующего класса и угнетения им класса наемных работников. Но это не означает, что Маркс, Энгельс, Ленин и тем более их последователи из числа критических марксистов не видели и не подчеркивали активной роли демократии как важнейшего инструмента и важнейшей цели (подчеркиваю диалектичность — и инструмента, и цели) социально-классовой борьбы пролетариата и в целом эмансипации человека.

Если посмотреть даже не на философские, а на конкретно-политические работы названных выше авторов, то каждый из них специально и многократно подчеркивал, что для наемных работников развитие всех механизмов буржуазной демократии, как можно более последовательное доведение их до максимально возможных форм (включая выборы, сменяемость руководителей, равное экономическое положение руководителей и рядовых работников, возможность участия в управлении для граждан и многое др.) является и ценностью, и важнейшим инструментом для эмансипации человека.

В ряде пассажей Поппер оговаривается, что Маркс признавал ценность негативной свободы, но он все-таки все время пытается приписать Марксу понимание демократии исключительно как одной из форм господства буржуазии, не видя второй стороны медали, — того, что для пролетариата и в целом для процесса эмансипации человека отнюдь не безразлично, в каких формах будет происходить это освобождение. Другое дело, что в любом случае для марксизма демократия в тех формах, какие она принимает сегодня, не есть высшая форма социального освобождения человека, не есть конечная точка, которую не превзойти.

В отличие от марксистов, Поппер видит в современных формах буржуазной демократии фактически «конец истории». Для него единственным достойным и возможным обществом, за которое следует бороться, в том числе с применением насильственных методов, является общество, реализующее именно и только модель демократии, характерную для современных ему развитых стран. Здесь, мне кажется, проявляется ограниченность взглядов Карла Поппера, и мы вступаем в сферу полемики о соотношении негативной и позитивной свободы. Поппер понимает, что не только у марксистов есть определенные возражения по поводу того, что демократия есть универсальный механизм, обеспечивающий равные возможности для всех. Автор вскользь высмеивает, но не оспаривает тезисы о возможности покупки голосов и манипулирования политическими процессами со стороны тех, у кого есть большая экономическая власть. Однако ограничивается одним-единственным возражением: политическая демократия обеспечивает возможность ставить то правительство, которое граждане считают необходимым, и вырабатывать те законы, которые обеспечивают контроль граждан за правительством и правящими кругами. Такая «наивность» может удивить любого профессионального читателя, но оставим это на совести Поппера.

Показателен довольно длинный пассаж, в котором Поппер пытается доказать, что в современных демократических системах государство и стоящие за ним избиратели обладают возможностью контроля за экономическими процессами. В данном случае он, в конце концов, приходит к позиции своего рода мессии, встает на позиции сторонника социальной инженерии. Но дадим слово самому автору:

«Догму, согласно которой экономическая власть является корнем всех зол, следует отвергнуть. Ее место должно занять понимание опасностей, исходящих от любой формы бесконтрольной власти. Деньги как таковые не особенно опасны. Они становятся опасными, только если на них можно купить власть — непосредственно или путем порабощения слабых, которые должны продавать себя, чтобы жить. Нам следует мыслить об этих социальных ситуациях даже, так сказать, более материалистически, чем это делал Маркс. Мы должны осознать, что контроль за физической властью и за физической эксплуатацией является главной политической проблемой. Чтобы осуществлять такой контроль, нам необходимо установить „чисто формальную свободу“. Как только мы этого достигаем, т. е. как только мы оказываемся способными использовать формальную свободу для контроля за политической властью, все остальное ложится на нас самих. В дальнейшем мы не должны ни обвинять кого-либо другого, ни возмущаться преступными экономическими демонами за сценой. Дело в том, что при демократии ключи к контролю этих демонов находятся в нашем распоряжении. Мы можем приручить их. Мы должны понять это и использовать такие ключи. Мы должны создавать институты демократического контроля за экономической властью и институты своей собственной защиты от экономической эксплуатации. Много шума было произведено марксистами по поводу возможности купли голосов избирателей или впрямую, или путем подкупа средств пропаганды. Однако более тщательное исследование показывает, что это — хороший пример властно-политической ситуации, проанализированной нами ранее. Как только мы достигли формальной свободы, мы можем успешно контролировать покупку голосов избирателей. Существуют, например, законы, предназначенные для того, чтобы ограничивать расходы на избирательную кампанию, и это только наше дело — смотреть за тем, не ввести ли еще более строгие законы такого типа. Таким образом, правовая система может быть превращена в мощный инструмент нашей собственной защиты. Более того, мы можем влиять на общественное мнение и настаивать на значительно более строгом моральном кодексе в политических делах. Все это мы можем сделать. Однако сначала мы должны осознать, что социальная инженерия такого рода — это наша задача, что она в нашей власти…» (с. 150, 151).