Антарктическая одиссея. Северная партия экспедиции Р. Скотта - [66]

Левик ложится к Кемпбеллу, Абботт к Дикасону, Браунинг ко мне. Худые благодарят господа бога за свое телосложение – сегодня от комплекции зависят удобства ночевки. Я худой. Браунинг – тем более, и за полчаса он умудрился втиснуть в мой мешок все свое туловище кроме плеч, но мы старались согреть их, плотно прижимаясь к обитателям соседнего мешка. Тут, конечно, уж не до сна. Из мешка Кемпбелла и Левика каждые несколько минут раздавались звуки, бесспорно свидетельствовавшие о каких-то неполадках, Абботт и Дикасон, судя по многим признакам, также испытывали большие неудобства. В их мешке произошло самое яркое событие той ночи: Абботт по своему обыкновению ухитрился заснуть, а Дикасон, находившийся внутри, чуть ли не задохся, пока убеждал своего напарника высвободить его голову. В течение ночи то и дело кто-нибудь начинал возиться, ворочаться, передвигаться с места на место, и еще никогда мы так не радовались лучу света, который в это время года возвещает начало дня. Буря продолжалась, но, наученные горьким опытом, мы после завтрака презрели ветер и принесли спальные мешки в пещеру.

Так прошла первая ночь в новом жилище. Уже утром она стала неиссякаемым источником для подшучивания. Но в наследство от нее у меня на всю жизнь остался кошмарный сон – будто я медленно задыхаюсь под подушкой из гагачьего пуха. А мне, безусловно, было намного лучше, чем другим участникам партии.

ГЛАВА XVII ЗИМНИЙ БЫТ

Суп из тюленины и сала. – Лакомства в малых дозах. – Скудный рацион тайное благо. – Обязанности повара. – Рыба из чрева тюленя. – Дверь в пещеру. – Теплоизоляция. – Жировые печи. – Строительство тамбура. – Нам не страшна непогода. – Празднование последнего дня месяца. – Отсутствие табака. – Заменители табака – древесные стружки, чай, сеннеграс, грубошерстные носки. – Влияние мясной диеты на самочувствие. – Сновидения о еде и спасательной партии. – Пещера внутри. – Тюленья кровь – приправа к супам

Итак, девятнадцатого марта мы окончательно переселились в новое жилище, и отныне все наши помыслы были направлены на то, чтобы как можно лучше в нем устроиться. С середины февраля выдача лакомств была полностью прекращена, но теперь я раскрыл ящики с шоколадом и сахаром и начал их выдавать по скудной норме, почти не изменявшейся до конца зимы.

Непрекращавшийся ветер открыл нам глаза на опасность, угрожавшую партии, если не удастся запастись тюлениной на весь зимний сезон. Хорошо уже представляя себе, на сколько хватает одного тюленя, я подсчитал, что даже при половинных пайках требуется по крайней мере пятнадцать туш. Мы же пока что убили только шесть ластоногих, причем двоих не разделали, из-за чего их мясо можно было использовать лишь при крайней необходимости. Тюлени любят ветер не больше, чем мы, и пока с плато задувает, вряд ли они будут появляться в большом числе. Вывод один – придется сесть на голодную диету. Рацион сократили наполовину, соответственно, похлебки стали жиже и хуже насыщали. В них теперь обязательно входило тюленье сало, нарезанное дюймовыми кубиками [2,54 см]. В этом виде, как мы убеждались неоднократно, оно выделяло меньше жира.

Кроме тюленины, заготовили несколько пингвинов Адели и приберегали их для утреннего супа. Пингвинятина пользовалась большим успехом. Тюленина, довольно пресная, вскоре всем приелась, хотя, казалось бы, голодным людям все хорошо, пингвинье же мясо придавало утренней похлебке некоторую пикантность, она становилась как бы новым блюдом. Пингвинятина и некоторые другие приправы (о них пойдет речь ниже) помогали нам в течение стольких месяцев выносить неизменный тюлений суп.

О сухарном пайке я уже говорил, остается сказать о других немногочисленных продуктах, имевшихся у нас в таких ничтожных количествах, что они тоже стали символом роскоши. После того как половину сухарей, сахара, шоколада и какао мы отложили для месячного санного перехода по берегу, на зиму осталось очень мало провизии. Я разделил ее на порции и выдавал по двенадцать кусков сахара на брата в воскресенье, полторы унции [44,7 г] шоколада – в субботу и каждую вторую среду, двадцать пять изюминок – в конце месяца. И еще остался небольшой неприкосновенный запас для празднования дней рождения и других особых случаев.

Во время летнего санного путешествия мы, к счастью, сэкономили несколько пачек чая, и когда утратили надежду на приход «Терра-Новы», их тоже отложили про запас. Кроме того, на зиму оставалось двенадцать банок какао, и по зрелом размышлении, решили их использовать следующим образом. Пять дней в неделю кок сыпал в котел с кипящей водой три чайных ложки какао – ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы заглушить запах сала, которым неизменно отдавал кипяток из наших котлов. В воскресенье эту функцию выполняли три ложки чая, в понедельник заново кипятили те же чаинки или же пили чистую воду. Подобный напиток не расстраивал нервную систему и не отягощал пищеварения, и человек с богатым воображением при желании мог отчетливо различить вкус чая в первой заварке. Вторичной не в силах была помочь даже самая буйная фантазия, и в середине зимы большинство из нас обычно голосовало за чистую воду, а использованные чайные листья отдавали курильщикам. Чай подсушивали в жестяных мисках над лампами для чтения, смешивали со стружками, которыми были переложены банки с мясным экстрактом фирмы «Оксо», и курили вместо табака.