Антарктическая одиссея. Северная партия экспедиции Р. Скотта - [18]

«Начинаешь, как и дома, с того, что подготавливаешь растворитель, заворачиваешь пленку в апрон[34] и погружаешь в раствор. Растворитель должен быть как можно более горячим, но в то же время не чрезмерно, иначе он вызовет отслаивание эмульсии. Поскольку раствор быстро охлаждается, оставляешь пленку в растворителе значительно дольше, чем рекомендовано инструкцией.

Не имея при наших приспособлениях достаточно воды для промывания пленки на этой стадии, приходится опускать ее в кислый фиксаж плохо очищенной от проявителя. Но и фиксажа у нас нет в нужных количествах, один и тот же растворитель используешь многократно, пока он не становится бесполезным. Одновременно заворачиваешь следующую пленку в еще влажный апрон и, чтобы он не успел замерзнуть, как можно быстрее погружаешь в свежий растворитель. Бывали, однако, случаи, когда мне приходилось заворачивать пленку в апрон, покрывшийся льдом после первого же промывания.

После того как в фиксаже пленка становится почти прозрачной, разрезаешь ее ножницами на полоски, чтобы раствор покрывал ее более равномерно. Когда надо освободить место для очередной порции, пленку вынимаешь и кладешь в воду для первой промывки примерно на полчаса. Затем перекладываешь ее в банку из-под джема для второй промывки и добавляешь туда раствор перманганата калия, пока в воде не появляются красные пятна нерастворившейся марганцовки. Тут вынимаешь пленки и кладешь в третью воду».

Этот процесс имел тот недостаток, что никак не удавалось удалить с пленок коричневые пятнышки от окисления марганцовки. После нескольких попыток я от нее отказался, предпочитая оставлять пленки на ночь во второй воде.

Наконец, надо было высушить пленку – и это в лачуге, где даже при несильном ветре температура падала ночью ниже точки замерзания. Мы разрешили эту проблему с помощью спирта. Погруженная в него на несколько минут, пленка высыхала за полчаса, спирт же ничего не терял от своих качеств и по-прежнему был годен для сохранения биологических образцов. Позднее мы приспособились проявлять и печатать снимки у себя дома, и тогда многие трудности отпали сами собой.

Пока море не покрылось припаем, пак все время дрейфовал вместе с отливами и приливами. Иногда мимо мыска, названного нами Спит[35], проплывали большие айсберги, некоторые из них садились на прибрежную мель и обламывали свое основание. Столообразная форма айсбергов, отколовшихся от Барьера, произвела на исследователей Антарктики столь сильное впечатление, что стала – и по праву – символом антарктических айсбергов. Не следует, однако, забывать, что во многих районах Антарктики, и в том числе в районе мыса Адэр, встречаются айсберги обычных очертаний, притом во множестве и в большом разнообразии форм. Если у нас выдавалась свободная минутка, то не было лучше развлечения, чем отправиться на мыс Спит и полюбоваться оттуда «южными дредноутами».

ГЛАВА V НАШ БЫТ И НАУЧНАЯ РАБОТА

Распорядок дня. – Граммофон. – Состязания в стрельбе. – Субботняя уборка. – Зимовка в Антарктике уже не страшна. – Ацетиленовая установка. Научные занятия. – Моряки-ученые. – Метеорология и биология. – Вылазки на плоскодонке. – Только общие усилия приносят успех в работе

Как только мы перебрались в свой дом, у нас установился твердый распорядок дня, которого мы придерживались всю зиму, вернее, до первого санного похода. Достаточно поэтому описать один день, чтобы составилось представление о том, как мы провели зиму.

Пока мы не ввели ночную вахту, завтрак, боюсь, не всегда начинался точно в назначенное время. В нашем багаже не было будильника, и мы зависели от случайности – авось кто-нибудь проснется в половине восьмого и разбудит кока. К счастью, у моряков вырабатывается привычка просыпаться в определенное время, и Дикасона очень редко приходилось будить, да и все остальные только раз или два намного проспали время подъема.

Проснувшись сам или будучи разбужен в половине восьмого, кок прежде всего раздувал огонь в печи. Ложившийся накануне последним закладывал в нее большие куски брикетного топлива, и они потихоньку тлели, так что разводить огонь заново обычно не приходилось. Затем кок варил овсяную кашу и жарил на беконе бифштексы из мяса пингвина или тюленины – почти неизменный наш завтрак – и без десяти восемь объявлял побудку. Все без сожаления покидали уютную постель, мигом вскакивали и бежали умываться. Умывание состояло в том, что каждый набирал горсть снега из сугроба с подветренной стороны дома, энергично обтирал им лицо и шею, а затем не менее энергично вытирался насухо полотенцем. Опыт показал, что снег растворяет грязь, а полотенце впитывает большую ее часть. Можете не сомневаться, эта водная процедура освежала хорошо, даже слишком хорошо, и, наверное, только дух подражания и нежелание отстать от Кемпбелла заставляли меня всю зиму скрести свою физиономию таким образом.

Завтрак состоял, как я уже сказал, из тарелки овсяной каши и жареного мяса – лучшего меню не придумаешь. В Антарктике никто не страдает отсутствием аппетита, к тому же пингвинья грудка в приготовлении Дикасона или Браунинга была деликатесом, ради которого стоило совершить такое далекое путешествие. Чаще всего мы расправлялись с едой меньше чем за полчаса, но каждая трапеза все равно растягивалась на час, как то и предусмотрено морским уставом.