перед утренней молитвой.
Улицы села. Машина наблюдения «Молоко». Утро.
Мерцают экраны. Рядом спят техники. Спит охрана вокруг. На пультах пустые бутылки из-под водки. Тарелки с едой.
Улицы села. Машина наблюдения «Хлеб». Утро.
На пультах пустые бутылки из-под горилки. Недоеденные бутерброды. Мерцают экраны.
Улицы села. Утро.
Хасиды стучат в окно хаты деда Грицько. Исаак целует Маргариту, быстро одевается и бежит к реке.
Река. Утро.
Хасиды говорят благословение и окунаются в молочную от тумана реку. С ними сам миллиардер Финкельштейн.
Поле свадьбы. Свадебные столы. Утро.
Многих сон застал врасплох. Спит даже бдительный милиционер Нечипоренко рядом с женой, уронив голову между тарелками на свадебный стол.
Хасиды будят к молитве спящего у стола Саймона Стерна. Тот просыпается и, уходя, ненароком будит Мака О'Кинли. А он сразу включает свой лэптоп. Входит в индексы биржи. Замирает, не на шутку озадаченный. Громко ахает.
Просыпается бдительный полковник Голодный. Толкает в бок спящего за столом лейтенанта Плоткина. Сует ему его лэптоп.
– А ну, лейтенант, загляни в свой электронный талмуд. Может, будем пенсию этому Финкельштейну выпрашивать.
Лейтенант смотрит на экран компьютера. Вздрагивает. Тянется к водке. Полковник его останавливает.
– Пятнадцать точка девять, – заикается лейтенант.
– То есть?
– А то, что после этой паники на бирже, товарищ полковник… Куда наш миллиардер не встрял… Короче, он сегодня в три раза богаче, чем вчера.
– Ну, бля! – задумывается над тарелкой с недоеденным холодцом полковник Голодный. – Вот я же тебе говорю всегда, Вова… Есть Бог! Есть! – Он встаёт по стойке «смирно» и смотрит на холм, над которым встаёт солнце.
У Мемориала Цадика на холме. Утро.
Много людей. Молятся. Селяне. Гости. Развеваются на ветру белые, полосатые талесы хасидов, одеяния арабских шейхов, буддистских монахов.
Звучит хорал. Детский голос начинает молитву:
– Да возвысится и освятится Имя Его! Амен! В мире, сотворённом по воле Его…
Сначала соло, потом голосов становится больше. И наконец, звучит мощный хорал. Общий на разных языках гимн «Аллилуйя».[120] Басы в хоре, цимбалы, колокола.
Молится Финкельштейн и дед Грицько. Саймон Стерн, Мак О'Кинли. В своей инвалидной коляске молится рав Залцман. Молятся Гороховский и Гутман. Мэр Борсюк, милиционер с женой и дочкой Раей, механизатор со своей семьёй. Элеонора, Микола. Все девушки – невесты села. Дряхлый дед. Жора и Федька. «Эсбэушники» и мафиози. Президенты, премьер-министры…
Совершают намаз арабские шейхи. В нирване кришнаиты, Голубеет небо, проплывают облака над землёй. Всё наполнено Благодатью Божьей.
