Анна-Ванна и другие - [3]
Они спокойно выслушивали, с интересом выглядывали в окно, пожимали плечами, отводили туманные взоры… Мне кажется, они все как-то странно на меня посматривали. Не исключено, когда за мной закрывалась дверь, в квартире происходил следующий диалог:
– Кто это ненормальная?
– Да жиличка из 53-й. Раньше за ней такое не замечала.
Машину густо припорошило ранним снегом, и она ещё больше приобрела подозрительный диверсионный, замаскированный вид. А самое главное – к ней вели свежие следы! Кто-то подходил, топтался вокруг. Возможно, проверял целостность упаковки, не отсырела ли взрывчатая начинка, не перекрутились ли провода, не заело ли часовой механизм.
– Поздравляю, – сказал муж. – Ты начала сходить с ума.
Когда ложились спать, я замялась и предложила мужу разложить в гостиной большой диван и лечь всем вместе: если что, так уж всем сразу. Муж тяжело вздохнул:
– Да почему ты решила, что именно в нашем городе, в нашем доме?! По теории вероятности…
– В Волгодонске тоже, наверно, рассчитывали на теорию вероятности.
С умалишёнными не стоит спорить: от этого они опасно возбуждаются и способны на непредсказуемые поступки. Легли спать втроём – к неописуемой радости сынишки.
Всю ночь я не сомкнула глаз и последними словами ругала себя, что не ушли спать к родственникам. В половине третьего ночи (утра?) не выдержала. Тихонько встала и ушла в кухню с телефонным аппаратом, таща за собой волочащийся провод. Прикрыла дверь и стала набирать «02».
Конечно, наряд не приедет, но телефонные переговоры записываются. Утром милицейские начальники придут и на летучке прослушают наш диалог. И что-нибудь предпримут… Возможно.
Я пыталась дозвониться в дежурную часть сорок минут! Сорок минут шли короткие гудки. Что бы это могло значить? Я с негодованием отвергла мысль, что дежурный в это время просто снял трубку и от души покемарил. Либо всласть поворковал с возлюбленной. Нет, я как раз наоборот думаю, он исповедал ночного кающегося правонарушителя и внушал заблудшей овце десять заповедей.
Наконец, телефон ответил. Подробно (который раз за сутки) я ввела дежурного в курс дела. Пообещала, что, если не будут приняты меры, завтра позвоню их начальству. А если оно не поможет – то в Москву. И, не дав вставить слова ошарашенному милиционеру, положила трубку.
На следующий день машина бесследно исчезла. То есть с момента моего обнаружения не прошло и суток. Службы сработали почти оперативно: умеют же, когда хотят.
Выяснилось вот что. Нижний, недавно поселившийся жилец по случаю, по дешёвке купил машину. А так как гаража у него не было, он решил уютно поставить её на зимовку под своим окошком. Он не мог предположить, что соседка сверху разовьёт такую бешеную деятельность.
Жилец не был злопамятен. И только при встречах почему-то невпопад называл меня «мадам террористка»(?!)
– Ну чё, мадам террористка? Ещё кого-нибудь разоблачила?
Хорошо, что к тому времени Проханов не издал свой знаменитый роман. А то быть бы мне «госпожой Гексоген».
Я еду в автобусе. На остановке на переднюю площадку вскакивает спортивный юноша. Типичное, яркое выраженное лицо кавказской национальности.
Он явно нервничает: подрагивающими пальцами беспрестанно тычет в кнопки мобильника, прячет в карман, снова вынимает. То и дело окидывает пассажиров раздражённым, диким, сверкающим взором южных очей. Горящих фанатичным, мрачным чёрным огнём.
На нём объёмная курточка-дутыш. Под такой удобно перевозить взрывное устройство. Куртка чёрного цвета, разумеется. Он весь в чёрном.
Вдруг замер и бессмысленно уставился в окно, бормоча что-то на своём языке под нос. Молится, возможно, своему Аллаху. Снова вынул мобильник и напряжённо вглядывается в экранчик, прямо ест его глазами. Ждёт команды.
Явно не адекватное поведение. Вскочить с криком: «Граждане-товарищи!»? Во-первых, юноша-смертник от неожиданности вздрогнет и непроизвольно нажмёт красную кнопку. Во-вторых, меня же и обвинят: что мешаю гражданам-товарищам доехать: кому на работу, кому в поликлинику, кому в ЖЭК, кому в магазин за хлебом.
Тихонько протиснуться к выходу и выпрыгнуть на остановке? Если успею, конечно.
Подло по отношению к другим пассажирам. Старушки едут, в больницах как раз приём начинается. Дети лепечут, их в садик везут. Протиснуться к водителю, шепнуть на ухо? «Ну и что, – скажет, – теперь из-за каждого кавказца тормозить? Не срывайте мне, гражданка, рейс, а то меня премиальных лишат».
Да и не очень протиснешься: народу битком. Террористы как раз такие часы выбирают, чтобы жертв было побольше. Блин, и сижу я, как назло, всех ближе к передней площадке. Соседка тётка придавила – не шевельнуться. С другой стороны, хорошо: по крайней мере, сразу… Ничего почувствовать не успею.
На очередной остановке в автобус впархивает светловолосая пухлая девушка. Смуглый юноша оборачивается к ней и сияет. Она протискивается к нему, они прижимаются друг к дружке. Она прячет голову ему под мышку, как цыплёнок – под крыло. Он нежно что-то ей говорит. И вовсе у него не страшное лицо, а очень даже симпатичное.
Через три остановки они выходят и проплывают мимо окошка, не размыкая объятий.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.