Анна, одетая в кровь - [35]

— Я единственный в мире, кто может убивать призраков. Разве это не определяет мое предназначение?

Как только я договариваю, начинаю возмущаться. Мой рот решает все за меня. Анна тем временем скрещивает бледные руки. С наклоном головы ее волосы перекидываются на другое плечо, и странно видеть их такими черными и обычными. Я жду, что они будут подергиваться и двигаться в воздухе невидимого потока.

— Не иметь выбора не кажется справедливым, — говорит она, словно прочитав мои мысли. — Но от этого не легче, если все же он у тебя есть. Когда я была жива, не могла решить, чем хочу заниматься или кем стать. Мне нравилось фотографировать, а также хотелось сделать фото для газеты. Мне нравилось готовить. Я хотела переехать в Ванкувер и открыть там ресторан. Мне снились разные сны, но ни один из них не был настолько ярким. В конце концов, они бы, наверное, обездвижили меня. И я бы жизнь свою закончила здесь, работая в пансионате. Не верю я в это все.

Эта разумная девушка, убивающая людей одним поворотом пальца, олицетворяет собой силу. Если бы была возможность, она оставила все позади себя.

— Честно говоря, я не помню, — вздыхает она. — Я не думаю, что была сильной при жизни. Теперь же, кажется, будто я любила каждую минуту своей жизни, что каждый мой вздох был желанным и свежим.

Она комично прикладывает свои руки к груди и дышит глубоко через нос, а назад выдыхает с яростью.

— Вероятнее всего, все же нет. В моих мечтах и фантазиях я не помню, чтобы была,…как вы называете это? Дерзкой.

Я смеюсь, и она тоже, затем заправляет локон волоса за ушко так по-человечески, что ее жест полностью выбивает меня из колеи, и я забываю, что хотел сказать.

— Что мы делаем? — спрашиваю я. — Ты пытаешься заставить меня не убивать тебя, не так ли?

Анна скрещивает руки.

— Учитывая, что ты не можешь убить меня, думаю, это напрасный труд.

Я смеюсь.

— Ты слишком самоуверенна.

— Да? Я знаю, что у тебя в запасе припрятаны лучшие хода, Кас. Я чувствую, как напряженно ты удерживаешь лезвие. Сколько раз ты проделывал это? Сколько раз ты дрался и побеждал?

— Двадцать два раза за последние три года.

Я говорю это с гордостью. Это даже больше, чем результаты моего отца. Я тот, кого бы вы могли назвать сверхуспевающим. Я хочу быть лучше, чем он. Быстрее. Контрастнее. Потому что я не хочу закончить свою жизнь, как он. Без ножа я никто, просто обычный семнадцатилетний подросток среднего телосложения, может быть, немного тощий по бокам. Но с атаме в руках можно подумать, будто бы у меня тройной черный пояс по карате. Мои движения точные, сильные, быстрые. Она права, когда говорит, что не видит мои силы, и я не знаю, почему так.

— Я не хочу навредить тебе, Анна. Ты же знаешь, не так ли? Ничего личного.

— Так же, как и я не хотела убивать всех тех людей, гниющих в моем подвале.

Она грубо смеется.

— А что случилось с тобой? — интересуюсь я. — Что вынуждает тебя так поступать?

— Не твоего ума дело, — отвечает она.

— Если ты мне расскажешь… — я начал разговор, но не закончил. Если она расскажет мне, я смогу ее разгадать. А значит, и убить.

Все усложняется. Интересная девушка и бессловесный черный монстр — два лица в одном. Не справедливо все это. Если мой нож пройдет мимо нее насквозь, разрежу ли я эти половинки? Разойдутся ли они? Или Анна улизнет первой?

Я думал, что давно выкинул это из головы. Мой отец всегда говорил мне, что мы не имеем право судить, что мы являемся всего лишь инструментами. Наша задача заключалась лишь в том, чтобы лишать их жизни. Отец знал, о чем говорил. Почему же тогда у меня нет такой уверенности?

Я медленно поднимаю руку и касаюсь ее холодного лица, слегка надавливаю подушечками пальцев ее щеку и понимаю, что ее кожа мягкая и уж точно не из мрамора. Она некоторое время парализована, затем неуверенно поднимает руку и кладет ее поверх моей. Наша связь настолько сильна, что, когда открывается дверь и появляется Кармел, никто из нас не двигается, пока я не слышу свое имя.

— Кас? Что ты делаешь?

— Кармел, — выпаливаю я, и вот она стоит у дверей. Она ухватилась за дверную ручку и, похоже, сейчас дрожит. Она пробует сделать еще один шаг, чтобы попасть внутрь дома. — Не двигайся, — продолжаю я, но она смотрит на Анну, которая потихоньку отходит от меня, морщась и хватаясь за голову.

— Это она? Это оно убило Майка?

Дура, она зашла слишком глубоко в дом. Анна, что есть сил, отступает назад, но я замечаю, как наливаются чернотой ее глаза.

— Анна, не надо, она ничего не знает, — говорю я с опозданием.

Что бы это ни было, но, похоже, это была одноразовая сделка. Она перевоплотилась в девушку с черными клубящимися волосами и бледным лицом. Минуту стоит гробовая тишина, а затем мы слышим, как капает ее платье, и тогда она бросается на Кармел, готовая выпотрошить несчастную. Я вскакиваю и перехватываю ее, на минуту предполагая, что сумею справиться с этой безудержной силой, но я идиот. К счастью, мне удается изменить ее курс посадки, поэтому Кармел отлетает в сторону. Это неправильно. Она теперь еще дальше от двери. На минуту мне приходит в голову, что Кармел уже не жилец. Что она просто ручная домашняя кошка, и Анна превратит ее в обед, если я что-нибудь не придумаю. Пока Анна припадает к земле, ее платье кровяными каплями оседает на пол, волосы чернеют еще сильнее, а глаза пылают диким сумасшествием, я тем временем мчусь к Кармел и становлюсь между ними.